Майкл Роэн - В погоне за утром

Я кивнул, думая о той звездной ночи у руля, когда она вытянула из меня всю правду о моей жизни, а это получилось бы у немногих. Джип продолжал настаивать.

– Говорят, в основном у таких, как она, это и получается. У тех, кто достигает Края, может, даже пересекает его – кто знает? – и возвращаются назад преображенными. Возвращаются где-то, как бы там ни было, ведь чем дальше ты продвигаешься к Краю, тем меньше значит время. Может, она уже вернулась. Может, мы плыли с Минервой, Стив, мой мальчик; или с Дианой. Или же с какой-нибудь призрачной богиней наших далеких предков, что жили в пещерах среди Великих Льдов. Или с какой-то силой, которую знает только будущее, когда все эти ваши умные ящички заползут назад, на силиконовые пляжи, откуда они явились. Не знаю. И никто не знает. Но это может случиться, это точно.

Мысль была отрезвляющей. И когда Молл чуть позже пришла с пляжа, я был готов к тому, чтобы посмотреть на нее новыми глазами. Но она выглядела обыкновенной, как никогда, даже бледной, с кудрями, облепившими ее лицо, костлявой и несимпатичной, не тонкой и изящной. Она казалась осенним лесом, который ветер лишил листьев, и она избегала встречаться взглядом со мной или, как я заметил, с Клэр. Тогда до меня дошло, что, по-видимому, вчерашняя ночь стала для нее опытом более сокрушительным, чем для кого-либо из нас.

– Не задерживайтесь более десяти минут! – коротко сказала она. – Потом поднимайтесь и пойдем прямо на корабль! – Раздался хор стонов и жалоб, но она резко обернулась к нам: – Вы, безмозглая шайка скулящих болванов! Что, ждете еще одной адской ночи, как в бедламе, в лесах? Мы едва поспеем на берег до заката!

Это сработало. Никому не понадобилось лишних десяти минут, а мое страстное желание искупаться таинственно пропало. Мы вдруг запрыгали и засуетились, стали застегивать ремни, заряжать пистолеты и освобождать мечи в ножнах. Когда мы отправились в путь, Клэр пошла рядом со мной и совершенно естественно взяла меня за руку; затем, отыскав глазами Молл, протянула ей другую руку. Молл заколебалась, видимо, слегка обескураженная, пока я нетерпеливо не помахал ей, зовя к нам. Мне это не стоило особых усилий. Клэр поставила Молл между нами, и я почувствовал, как рука Молл взяла мою и сжала ее, словно она висела на утесе и это было единственное место, за что она могла ухватиться. Мое возмущение быстро таяло. Ее судьба могла быть самой одинокой из всех человеческих судеб – и если она действительно будет помнить меня тысячу лет, пусть лучше вспоминает без горечи.

Тропа вскоре стала крутой и узкой и развела нас, плюс нам приходилось помогать Джипу. Поскольку он не мог цепляться за ветви и отростки, он все время скользил, и каждый рывок был для его руки агонией. Он еще ухудшал положение тем, что все время пристально вглядывался по сторонам во все, что угодно, но не смотрел под ноги. Раны были обработаны тем, что оказалось под рукой: мои обожженные порохом руки – горьким соком алоэ, например, но у Джипа не было ничего, что могло бы успокоить боль, не считая единственного утешения – он разнообразно и цветисто поносил прострелившего его Волка и свою собственную глупость.

– По крайней мере, он не пробил кость, – ободрила Джипа Клэр. – Разве что немного поцарапал ее. Дюймом выше – и он мог по-настоящему сломать тебе руку…

– Он ее чисто выбил, – сурово сказала Молл.

Она казалась такой же нервной, как и Джип, и постоянно оглядывалась через плечо.

Клэр сочувственно вздрогнула:

– О Боже! Что ж, тебе, по крайней мере, повезло, что у него не было автомата.

Я пристально взглянул на нее, но она только улыбнулась. Все было именно так, как говорил Джип: она жила во сне, почти со всем соглашаясь и не задавая вопросов. Не думая о том, как подействует то, что она говорит. И тем не менее, это была прежняя Клэр, это точно. Сознательно или нет, она очень хорошо все подметила.

Они ведь были такими всеведающими вонючками, эти Волки. Я не мог себе представить, что они упустили бы шанс расширить свои возможности наносить увечья. Почему же ни у кого из них не было современного оружия? Они, конечно же, могли раздобыть его достаточно легко. Почему не пистолеты-пулеметы Томпсона или М-16 вместо абордажных сабель? Почему, раз уж на то пошло, не морские орудия вместо пушек, заряжающихся с дула? Почему не быстрые суда-истребители вместо парусных кораблей? Мне никогда не приходило в голову спрашивать об этом. Однако во время одного из наших коротких привалов, в полдень, в широкой тени огромного «звездного яблока», Джип был более или менее готов к разговору – подозреваю, потому что это отвлекало его мысли от боли или других вещей.

– Конечно, они могли бы их использовать. Мы тоже. Время от времени какой-нибудь остолоп дорывается до того, что ты и я называем современным оружием, и поднимает изрядный переполох, в основном, до тех пор, пока не забивает ими все битком или же у него выходят боеприпасы. И что потом? Все шансы за то, что окончательно все погубит, пытаясь отремонтировать. А что касается боеприпасов, так он, конечно, мог бы отлить вручную оболочку для пуль 45 калибра, я так думаю; или, наверное, сделать вручную кожухи или сохранить использованные. Напихать в них черного пороха или пироксилина, в половину их мощности – но сделать боеголовки, фульминат ртути или что-то в этом роде – это уже трудная работа. Такая же трудная, как изготовить вручную целый новый мушкет, даже нарезать канал ствола – такого, чтобы его можно было заряжать, не наделав при этом бед. Ну, положим, он ухитрится сделать и это – а потом его второй или третий кустарный снаряд взорвется в казенной части и начисто оторвет ему руку. Понял?

– Начинаю понимать, – задумчиво сказал я. – Они здесь слыхом не слыхивали о промышленности – о массовом производстве…

Джип сделал беспечный жест:

– Да слышали, конечно. Но промышленность велика; она собирает людей вместе, связывает их. И чтобы произвести ваше современное оружие или суда или что-нибудь другое, нужна целая цепочка различных отраслей промышленности. А здесь люди долго не задерживаются, иначе рано или поздно Сердцевина снова засосет их. Так что кому здесь очищать нефть для ваших быстроходных судов? Кто станет делать пули, патроны и поршневые кольца? Или хотя бы регулировать паровые цилиндры? Здесь от силы-то одна-две верфи – и рабочие вечно приходят и уходят. Но необходимости в чем-то большем нет, нам хватает и этого. Здесь у нас человек может жить и бороться так, как ему заблагорассудится, так, как мы делали всегда…

– До самой Промышленной Революции, – задумчиво докончила Клэр, делая круговые движения головой. – Вроде барьера…

– Чего? – Джип с сомнением посмотрел на нее. – Ты случаем не из этого профсоюза – «Индустриальных рабочих», а, леди? Брось ты это дело. По мне – так я рад, что вам дали право голоса.