Джудит Тарр - Владычица Хан-Гилена

Изгнанница, которая была так же горда, как сама Элиан, умоляла. Просила. Оплакивала мир, который лежал под молотом Солнца: войны, души, приговоренные к смерти, кровь, затопившую реки во имя Аварьяна. И во имя Мирейна.

Сердце Элиан сжалось от любви к нему. И все же… все же…

«Следуй зову сердца, — предлагали ей все. — Слушай свою силу. Они знают. Они видят то, чего не миновать».

Элиан чуть не рассмеялась. Она терзалась от боли за двоих любящих, каждый из которых был совершенством в своем роде. И она не знала природы этих терзаний.

Кошка устроилась у нее на руках. Элиан почесала ее мягкие уши. Кошка замурлыкала и прижалась к тому месту, где мерцала искра новой жизни — ребенок. Защищая. Придавая сил.

Пирамида ее понятий покачнулась, потеряла равновесие и обрушилась. Добро и зло, мрак и свет, друг и враг, ненависть и любовь, покой и возмущение — все слилось, все перепуталось, все потеряло смысл в безумном, изменчивом переплетении. Она не выдержит. Она потеряет остатки своего несчастного разума и умрет. Она… не…

Изгнанница подняла руку, предлагая и призывая. Рука Элиан сама собой начала подниматься. Кошка запела радостную песню.

Над головой тени, которой была Изгнанница, взметнулся белый огонь и обрушился на нее. Мир разлетелся вдребезги во взрыве огня.

Было очень тихо.

Элиан покачивалась в пустоте. Она все еще стояла на ногах и не понимала почему. Время шло, а она не могла понять, почему вообще осталась жива. Кошка исчезла. Может быть, Элиан все это приснилось?

Ее желудок с резкой и мучительной болью изверг свое содержимое. Она скрючилась, задыхаясь и икая от тошноты. Ее трясло, но это была просто истерика, смех, миновавший границу безумия, потому что длинные солнечные лучи светили прямо в ее слезящиеся глаза. Утреннее солнце. Аварьян наконец-то нашел свою тропу на короне горного хребта.

Одуревшая и полуслепая, Элиан ползла по шероховатой поверхности круга. Ее пальцы наткнулись на какое-то препятствие — длинную и костлявую руку; потом она нащупала плечо, обугленное лицо. Глаза исчезли. Теперь их хозяйка не могла видеть даже разумом, и пустые глазницы были направлены в ничто. В этом лице не было ни ужаса, ни удивления. Только покой и что-то очень похожее на торжество.

У Элиан захватило дух. Ее недавнее видение обрело форму: белые волосы разметались по белому камню.

А рядом что-то темнело. Мирейн лежал там, куда его отбросила последняя вспышка его силы. Он лежал раскинувшись, и золотая рука сверкала возле его лица, на котором не осталось ни следа от огня. Глаза были спокойно закрыты. Его туника отлетела куда-то вбок. Элиан осторожно расправила ее, прикрыв наготу. Коснувшись Мирейна, она отдернула руку, словно боясь отнять у него последние искры пламени. Солнечного пламени.

Он сделал выбор за нее. Или это сделала она, как всегда помедлив, пока все не произойдет само собой.

Элиан посмотрела на него. Она видела мужчину, которого любила и за которого с радостью умерла бы. Она видела…

Ее разум закрылся. Ее выбор был сделан, и она не могла изменить что-либо. Его правда, правда Изгнанницы… здесь и сейчас это было безразлично. Единственным, что имело значение, был Мирейн.

— Милосердные боги…

Элиан подняла глаза. До этого она ничего не слышала и ничего не видела. И тем не менее ее вовсе не удивил голос брата, как не удивило и то, что рядом с ним она видит лорда Вадина в полном вооружении, в шлеме и с двумя мечами. Она заметила, что мечам этим нашлась работа.

За их спинами толпились люди. Она увидела лорда Гарина между двумя хмурыми женщинами из ее стражи, и принца Омиана, бледного и шатающегося, и людей из Янона и Ста Царств. Впереди всех стоял Кутхан. Спутавшиеся косички падали ему на лицо, кровь текла по щекам, кровь капала с его обнаженного меча.

Элиан медленно поднялась. — Ты задержался, — сказала она. И тут же прокляла свой язык. Он ничего не ответил, пристально глядя на нее темными от страдания глазами. Она пыталась успокоить его, но ни единого слова утешения не нашлось у нее. Она могла лишь дотронуться до Кутхана. Рука его была напряжена, но он не отдернул ее, лишь отвел глаза.

Халенан опустился на колени возле Мирейна. В толпе кто-то громко закричал. Наследник Дшана вопил и вырывался и внезапно оказался на свободе. Взметнулась дюжина мечей. Брызнула кровь, Элиан обернулась и оказалась лицом к лицу с лордом Гарином. Стальной клинок поблескивал у самого его горла, не касаясь его. — Где твой князь? — спросила она его. В глазах Волка, спокойных и бесстрашных, играло удовольствие.

— Мертв, ваше величество, — ответил он. — Если подумать, то этого вполне достаточно. Его жизнь за королевскую жизнь. Она наклонила голову, разглядывая его. — Почему?

— Потому, ваше величество, что я верноподданный вассал.

— Ты верен лишь предательству! — Голос Кутхана срывался от ненависти. — Из-за него наш король и погиб. Вина лежит на Гарине. Он виноват в убийстве, В убийстве Солнцерожденного.

По рядам пронеслось глухое рычание, перешедшее в стон.

Элиан не обратила на это внимания, заметив отчаяние в глазах Кутхана.

— Но Мирейн не умер, — проговорила она. Надежда сделала его снова прекрасным. Он на глазах помолодел и оживился. Даже из своей оцепенелости Элиан сумела послать ему тень улыбки. Кутхан споткнулся, ослепленный слезами, но его голос прозвучал как никогда мощно. Сначала тихий, он наполнился затем чудесной радостью.

— Вы слышали? — Он заговорил еще громче, яснее и свободнее, и радость разливалась в утреннем воздухе. — Люди Солнца, вы слышали? Король не умер. Он жив. Ан-Ш’Эндор жив!

Глава 27

Мирейн был жив. Он дышал. Казалось, он спит. Но он не просыпался.

Элиан сидела возле огромной кровати в комнате Гарина-старшего. Сюда то и дело входили и выходили люди. Они старались не нарушать тишину в комнате больного, старались приглушить гулкий стук каблуков, понизить охрипшие в битвах голоса. Но для нее и для Мирейна не имело значения, кричат они или шепчут. Надо было заняться лечением раненых, охранять пленников, поставить часовых, и поэтому они вновь и вновь возвращались сюда. Ведь она была королевой, и эта комната была местом, откуда она правила.

Иногда с ней оставался брат. Чаще других ее навещал Вадин. Он не походил на остальных: он был тих и неназойлив. Иногда Элиан забывала о том, что он сидит рядом.

Халенан не мог так прекрасно владеть собой. Он был очень беспокоен и не переставая болтал.

— Я посадил его светлость под стражу, — сказал он.

Судя по запаху, без эля дело не обошлось. Халенан уселся на пол у ног Элиан. Но причиной этого была не усталость, а легкое ранение в бок, от чего тело его потеряло гибкость.