Алексей Егоров - Вор Города. Невольник

— Хочешь вернуться в лоно Церкви? Позднова-то одумался, мальчик.

— Шел бы ты, кормил червей.

— Я рассчитываю добиться этой милости с твоей помощи.

Галент вопросительно уставился на шамана, но тот только сказал:

— Помоги мне, и ты никогда не увидишь… подобного. Сделка.

— Это вы сожгли Дука, да? — неожиданно яростно спросил Галент.

— Кого? А, того механиста, — Алой усмехнулся и отвернулся.

— Так да?! Говори!

— Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? И не все ли равно, что я отвечу? В Городе довольно сил, способных сотворить подобное. А мы предпочитаем смотреть на все издалека и не вмешиваться. До поры.

Алой отошел обратно в центр зала и отвел вора от цветов трупоедов, но запах, казалось, последовал за ними. Мертвенный туман начал подниматься от цветов и приближаться к вору.

— У тебя мало времени, — заметил Алой. — Согласен на работу?

— Сто тысяч золотом! — проорал Галент, не в силах терпеть более этот смрад.

— Золото? А! Плата?! Ну, знаешь, вор, не кажется ли тебе верным, поработать на меня просто так. Ради идеалов?

— Да пошел ты!..

— Но-но, — шаман погрозил пальцем, — не следует ссориться со своим благодетелем, — он захихикал, — я ведь могу и расстроиться.

Галент приоткрыл глаза и заметил, что язычник изменился. Он не светился, не отрастил себе рогов, но шаман постоянно двигался, едва заметно, скорее дергался. Как те корни, под кожей вечноумирающего священника. Эти конвульсии казались порождением хаотичных сил, но таковыми не являлись. Они больше походили на танец, чей ритм вор не мог заметить.

Алой плотоядно улыбался и смотрел на вора исподлобья.

— Что от меня надо?! — спросил Галент.

Туман подбирался все ближе, воздуха не хватало — все занимал запах разложения. Вору казалось, что он слышит голос мучимого священника, скорее шепот, но то были нечеловеческие слова. На таком же языке говорил Алой, когда творил свою магию.

— Проникнуть в темницу инквизиции на Рачьем острове, монастырь Святого Антония, как ты понимаешь, — вор хихикнул, вот уж повезло. Алой продолжил: — Монастырь там один, не ошибешься дверью. Не знаю, где содержится мой друг, это ты должен разузнать сам.

— Имя?!

— У нас звали его Вериска, но не думаю, что он называл это имя палачам своим. Поймали его в начале осени, так что я не ведаю, жив он или мертв.

— Да шевели ж ты языком, хренов дикарь! — завопил Галент.

Туман щупальцем коснулся его ноги, прожег ткань и впился в ногу, как комар. Больно не было, даже приятно, словно из него не жизнь сосали, а наоборот наполняли пустую оболочку смыслом, целью и тому подобной духовной дребеденью. Но вор не позволял себе поддаваться, это такой же яд, как и наркотик — ослепляет, блокирует разум и поселяется внутри.

— Куда мне спешить, ведь дерзок ты, малыш!

Галент взвыл и прикусил губу. Алой расхохотался и продолжил будничным тоном:

— В начале осени, ага? Так вот поймали его в Демиусе, когда он пытался проникнуть на захваченную армией территорию. Собирал для меня кой-какую информацию, да не повезло, сгинул. Вот вернуть его надо, Галент, ты же понимаешь, куда я без своего друга? У нас, в отличии от горожан, еще крепки семейные узы, мы не бросаем своих детей в канавы, словно мусор. Да не мог я спасти Вериску, инквизиторы сильны, хитры. — Алой переменился в лице, — Несносные, заносчивые ублюдки!

— Что за сведения? — еле вороча, языком, спросил вор. — Что он искал?

— А, тебе это знать не надо, горожанин. Живи в своем выдуманном мире, жри, трахайся, да умирай в назначенный Создателем час. Вот твое право!

"Да что ты в самом деле, нашел время для морали, — мысленно стенал Галент, сил на разговоры уже не осталось, — Мне то чего это втирать?!"

— Сгинул Вериска в темницах каменных, да забыл о зелени, о синеве небесной. Только тьма, холод и церковные крысы. Спасти его, обязан ты! А теперь пшел вон и только посмей сбежать. Найду и брошу в кадку с фикусом, — Алой дико засмеялся, словно видел что-то смешное. — А видал ты когда-нибудь, как из мозгов растут цветы? Прекрасное удобрение, хочешь, покажу?..

Галент потерял сознание, а когда очнулся, он оказался на набережной, в компании бродячих псов. Тощие псины с интересом глазели на вора, думая: толи завтрак к нам пожаловал, толи пройти мимо… Вор вскочил на ноги, заметив голодный блеск в собачьих глазах, схватился за меч и зарычал. Стая скуля убежала. Галент сделал два шага вперед, словно собираясь их преследовать, да рухнул обратно лицом в грязь.

В голове у него шумело, как после выпивки, тело едва слушалось. Но он был жив и — Галент провел ладонью по голове, — не стал горшком для фиалки. Вор со стоном сделал выдох и громко, с чувством выругался.

Немного полегчало.

Поднявшись на ноги, Галент побрел домой. Отдохнуть, подумать, да взяться за это проклятущее дельце.

— Демон меня надоумил заняться этим воровством, — выругался вор. — Лезь теперь в пекло.

У него не было иллюзий на счет этой работы. Самоубийство! Но большим безумством было бы пойти против воли Алоя. Шаман, этот сумасшедший ублюдок, выкидыш леса — этот богопротивный червь смог внушить вору страх. Куда уж добрячку Сайленсу с его привычкой появляться внезапно и так же внезапно пропадать. Вот толи дело Алой — вот ужас во плоти!

Уж лучше принять смерть от рук бывших братьев, они хотя бы молятся за упокоение души еретика.

Глава 16. Подготовка

Последующие дни вор занимался только тем, что прокручивал в голове все недавние события. Смерть механиста, бунты, язычники, хитрец Сайленс — он тоже свою похлебку варит, как пить дать! Галент оказался в самой гуще событий, хотя не собирался лезть во все это дерьмо. Так, поиграться с Церковью в кошки мышки — это можно, он несколько лет этим занимался.

Теперь же вор попал на мельницу, но не рабочим, а ресурсом, который должен быть переработан. Галент пришелся язычникам по вкусу и те собирались использовать его, как козырную карту.

Вор все это понимал и даже верил, что все так и есть. Как же иначе? Все его используют, всем он необходимым. Ведь так сложно найти ловкача, не известного в Городе. Действительно карта, спрятанная в рукаве.

Только какой толк от всех этих рассуждений? Галент только все больше и больше поддавался черной меланхолии. Сказывалась на его настроении и бессонница. Сон два дня обходил кровать Галента стороной — воспоминания о муках священника, ставшего чем-то сродни навозу, не давали покоя.

На третий день Галент сподобился сходить к аптекарю и купил самое убойное снотворное. Помогло. Галент отоспался на двадцать лет вперед, но сны его мучили не хуже, чем руки Старшего инквизитора Грима. Впрочем, снился не только он. Все лица, что видел в своей жизни вор, промелькнули во сне.