Ник Фиби - Хранитель империи

— Они были ненормальные? — решение даже для нее, школьницы, знающей о Высшей Магии по стольку, поскольку казалось верхом идиотизма. Первый закон Высшей Магии — она используется только для созидания. Даже при самом незначительном действии затрагиваются колоссальные объемы энергии. При использовании этого раздела магии в бою, дело может кончиться вторым Большим Потопом или еще чем‑то не менее разрушительным.

— Их было много, и они сочли, что справятся. Правда если бы не щиты дэр Локксона, под воду ушла бы не часть острова, а он весь. Его Величество не затруднил себя поиском всех виновных, наказание пало на всех оставшихся в живых участников совета — те из заговорщиков, что непосредственно участвовали в нападении — не выжили. Король Азадар обязал восстановить оставшуюся над водой часть острова — разрушения здесь были просто ужасные. А потом провел реорганизацию совета, в котором оставил только Верховных Магов, переложив на них всю ответственность, которую делили ранее все участники прежнего совета. Таким образом, Совет Магов перестал создавать все новое с использованием теперь уже официально запрещенного раздела магии, а только присматривал за уже существующими артефактами. Никто и не подумал снять с них функции управляющего органа. Не следует забывать и о том, что они являлись первыми магами своих стран. Пост Верховного Мага, несомненно, почетен. Но за ним кроется такое количество обязанностей, что на посторонние мысли просто не остается времени.

— А что случилось с остальными? Теми, кто тоже входил в совет, но не участвовал в заговоре?

— Им было запрещено заниматься Высшей Магией и передавать знание о ней. Ну и естественно они потеряли места в совете. Тогда Его Величество наглядно продемонстрировал значение коллективной ответственности. Более, подобной самодеятельностью в этом королевстве никто не занимается.

— Ученые потеряли доступ к части магических знаний и умений, прочие маги так же лишились части могущества, а Верховных завалили работой, — подвела итог Майя. — Только им, наверное, был неважен запрет. У них просто ни на какую магию времени не оставалось.

— Все так. Тогда произошел сильный упадок магического искусства. Большой Потоп так же способствовал утере знаний и умений. В современных учебниках уже и отголосков тех событий не найдешь. В некоторых университетах правда историю эту рассказывают, но имя Мануэля не упоминается. Да и рассказ идет не с целью посвятить студентов в судьбу одного из величайших магов. Скорее это напоминание не гневить одного конкретного правителя.

— Если тогда ему не смог противостоять целый Совет Магов, то сейчас ему и подавно никто не страшен, — согласно кивнула Майя.

— Да. Сейчас с ним никто и близко не сравниться. Как и с его советниками. Есть те, кому это не нравиться, но подобный правитель — гарантия стабильности не только этого королевства, но и остальных стран.

— Пока Его Величество ни во что не вмешивается и у него достаточно сил приструнить кого угодно, он самый лучший вариант для всех остальных.

— Не совсем верно. Если кто‑то высокопоставленный не проявляет открытого интереса, это значит, что он может этот интерес скрывать. А если это — маг, чей возраст измеряется тысячелетьями, то правила диктует именно он.

— Вот как… — протянула девочка, мысленно раскладывая по полочкам новые факты из биографии своего кумира.

А сент Мирер прокручивал в голове состоявшийся разговор. Он хотел дать понять Майе, с кем она работает каждый день. Но не говорить же прямо — что страх и почтение, которое испытывают при виде советника короля окружающие небеспочвенно! Из‑за этого и пришлось рассказать историю, которую и сам очень не любил. О людской жестокости и жадности, за которую поплатились все тогдашние маги и их потомки. Девочка что сейчас шла подле него, была действительно не похожей на других. С лицом ребенка, но с знаниями, мыслями и суждениям, которыми не всякий взрослый способен похвастать. С одной стороны она ученица школы, с другой — ее нельзя сравнить со школьницей. Эти контрасты привлекают к ней внимание. Но, несмотря на все ее способности она ребенок, с соответствующим жизненным опытом. Ей могли дать дворянское воспитание. Подготовить к жизни во дворце. Но кто мог научить ее общению с теми, чей возраст исчисляется веками и тысячелетьями? Эта наука не из разряда тех, что преподают на уроках. И не то, о чем пишут книги. В большинстве своем такое постигается методом проб и ошибок. Только учитывая, с кем Майе приходиться общаться — ценой ошибки может стать жизнь.

"Он смог противостоять нескольким Мастерам, использовавшим Высшую Магию! — тем временем размышляла Майя. — Конечно, я и раньше знала, что он был силен! Но силен настолько, чтоб перехватить контроль над чужыми заклинаньями!?"

Антуан не мог знать, что девочка идущая рядом, не просто знает о существовании Высшей Магии, но в некоторых деталях разбирается и получше него. Степень Майиной осведомленности, пожалуй мог бы предугадать только господин советник, для которого Майя разбирала книги и нет, нет, да вычитывала кое‑что из них тренируясь в знании мертвого языка… и попутно, обрастая новыми, не прошедшими цензуру знаниями.

Благодаря этим знаниям Майя точно могла сказать, что организовать защиту против подобного нападения мог только Мастер Высшей Магии. Но вот единственный подобный Мастер, о котором вскользь упоминалось в хрониках, да и то тех, что датировались тремя с лишними тысячами лет до Большого Потопа, был король Азадар. Только на мертвом языке звучал подобный титул мастерства. Сейчас это была просто легенда, подтверждения которой ученые последних веков разыскать не могли. Что не удивительно, учитывая, при каких обстоятельствах на эти материалы наткнулась Майя.

"И так, что мы имеем? Азадар и Мануэль как‑то несомненно связанны друг с другом. Они несомненно обладают особенными знаниями в запретной области магии. Возраст Мануэля для меня так и остается загадкой. Но в свое время его даже тогдашние долгожители подозревали в открытии секрета вечной жизни. Это получается, уже две общие черты с королем Азадаром.!"

Глава 27

— Давно не виделись, — оторвал Майю от книги знакомый голос.

Девочка растянулась на шерстяном пледе, раскинутом на одном из многочисленных, покрытых свежей весенней зеленью газонов. В последнее время у нее появилась привычка по возможности читать и учить не в недрах Закатной Библиотеки, а если можно выносить книги, то выбираться на улицу. Зачастую компанию ей составляли ее новые друзья из класса артефакторов, по результатам подобного обучения материала проходилось меньше, но то, что удавалось почерпнуть, было обсуждено и прокомментировано всеми присутствующими. Иногда это даже наталкивало на новые идеи, большинство из которых тут же высказывалось и обсуждалось.