Терри Гудкайнд - Третье правило волшебника, или Защитники Паствы

– Жизнь, – повторил он и угрюмо хмыкнув. – Джа-ла – это принятое всеми название, но полностью она называется Джа-Ла Д'Йин. Игра Жизни. Это на древнем языке Алтур'Ранга, родины императора, но все называют ее просто джа-ла: Игра.

– А что означает Алтур'Ранг?

– Трудно перевести, но приблизительно это звучит как «Избранные Создателем» или «судьбоносный народ». А что?

– Новый мир разделен горами, называемыми Ранг-Шада. Похоже на язык, о котором ты говоришь. Уоррен кивнул:

– «Шада» означает металлическую боевую перчатку с шипами. Ранг-Шада приблизительно можно перевести как «боевой кулак избранных».

– Название, сохранившееся со времен той древней войны, надо полагать. Металлические шипы этим горам очень бы подошли. – Верну слегка мутило от рассказа Уоррена. – Не могу поверить, что такая игра не запрещена!

– Запрещена? Да ее всячески поощряют! У императора есть своя, личная команда джа-ла. Сегодня, кстати, объявили, что он привезет ее с собой, чтобы она сыграла с лучшей командой Танимуры. Большая честь, насколько я понимаю. – Уоррен огляделся по сторонам и опять повернулся к Верне. – Императорскую команду за проигрыш не секут.

– Привилегия сильных мира сего? – подняла бровь Верна.

– Не совсем, – хмыкнул Уоррен. – Если они проигрывают, им рубят головы.

Верна выпустила концы шали.

– Почему император потворствует этой жестокости?

– Не знаю, Верна. – Уоррен улыбнулся каким-то своим мыслям. – Но у меня есть кое-какие соображения на этот счет.

– Например?

– Представь, что ты завоевала страну. С какими трудностями ты столкнешься?

– Ты имеешь в виду восстания?

Уоррен отбросил со лба прядь волос.

– Ну да. Волнения, протесты, гражданское неповиновение, бунты. Ты помнишь короля Грегора?

Верна кивнула, глядя, как старуха развешивает на балконе белье.

Единственный человек, который встретился им за последний час.

– А что с ним случилось?

– Вскоре после твоего отъезда к власти пришел Имперский Орден, и с тех пор о Грегоре ничего не слышно. К королю хорошо относились, и под его правлением Танимура неплохо жила, как, впрочем, и другие города. С приходом Имперского Ордена для народа наступили тяжелые времена. Император позволяет процветать коррупции, забывая о таких вещах, как честная торговля и справедливость. Все эти люди, живущие в палатках, которых ты видела, – беженцы из деревень, мелких селений и разрушенных городов.

– Для беженцев у них вполне довольный вид, – заметила Верна. Уоррен кивнул:

– Джа-ла.

– Что ты имеешь виду?

– У них мало надежды на лучшую жизнь под властью Имперского Ордена. И единственное, о чем они могут мечтать, – это стать игроком джа-ла. Игроков выбирают за их таланты, а не за звание и происхождение. Семья игрока никогда ни в чем не будет нуждаться. Родители радуются, что их дети играют в джа-ла, надеясь, что они станут профессиональными игроками. Любительские команды, классифицированные по возрастным группам, набирают детей с пятилетнего возраста. Каждый независимо от происхождения имеет право стать профессиональным игроком джа-ла. Даже императорский раб.

– Но это все равно не объясняет страсти к этой игре.

– Теперь все входят в Имперский Орден. Верность бывшей родине не допускается. Джа-ла дает людям иллюзию патриотизма. Обустройство площадки для игры в джа-ла оплачивает император, это его дар народу. Таким образом людей отвлекают от тех вещей, над которыми они не властны, и позволяют выпускать пар совершенно безопасно для императора. Верна снова запахнула шаль.

– Не думаю, что твоя теория правильна, Уоррен. Дети играют с пеленок. Играют все дни напролет. Люди всегда во что-то играли. Становясь старше, они развлекаются стрельбой из лука, скачками, играют в кости. Игры – свойство человеческой натуры.

– Нам сюда. – Ухватив Верну за рукав, Уоррен направил ее в узенькую аллею. – А император обращает эту человеческую слабость во что-то более значительное. Таким образом, ему не нужно беспокоиться о том, что люди начнут размышлять о свободе или хотя бы о справедливости. Теперь их страсть – джа-ла. Все остальное их не волнует. Вместо того чтобы задуматься, зачем приезжает сюда император и чем это им грозит, они предвкушают джа-ла.

Верна почувствовала тяжесть в желудке. Именно это ее тревожило – зачем прибывает сюда император. У него должна быть веская причина, чтобы проделать столь длинный путь, и вряд ли он хочет лишь посмотреть, как сыграет в джа-ла его команда. Ему нужно что-то другое.

– А горожан не беспокоит, что их команда может обыграть императорскую?

– Императорская команда очень сильна, как мне сказали, но у нее нет привилегий. Если его команда проигрывает, император не обижается, разве что на своих игроков. Если их обыгрывают, император приветствует победителей, сердечно поздравляет игроков и их родной город. Люди жаждут удостоиться этой чести обыграть знаменитую команду императора.

– Я приехала два месяца назад, но еще ни разу не видела, чтобы город пустел из-за этой игры.

– Сезон только начался. Официальные матчи разрешено проводить только в отведенное для них время.

– Тогда это расходится с твоей теорией. Если игра предназначена для того, чтобы отвлечь людей от насущных проблем, почему бы не разрешить играть круглый год?

Уоррен мрачно улыбнулся:

– Ожидание подогревает страсти. О предстоящем сезоне непрерывно спорят и обсуждают перспективы. И когда он наконец наступает, страсти накаляются настолько, что люди уже не способны думать ни о чем другом. Если же играть круглый год, интерес к игре может увянуть.

Уоррен явно основательно размышлял на эту тему. Верне по-прежнему казалось, что он ошибается, но у него, судя по всему, имелись ответы на все вопросы, поэтому она предпочла сменить тему.

– От кого ты услышал, что он привозит свою команду?

– От мастера Финча.

– Уоррен, я послала тебя на конюшню узнать о пропавших лошадях, а не для того, чтобы ты обсуждал джа-ла!

– Мастер Финч – завзятый болельщик и так радовался сегодняшнему открытию сезона, что я позволил ему немного порассуждать на эту тему, чтобы выудить нужные тебе сведения.

– И выудил?

Они остановились под вывеской, вырезанной на каменной плите. Она гласила «Бенсент и Спрул».

– Ага. В промежутках между рассуждениями о том, сколько ударов кнутом получит та или иная команда, он сообщил, что лошади исчезли довольно давно.

– Готова поспорить, что сразу после зимнего солнцестояния.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, Уоррен заглянул в окно.

– И ты бы выиграла. Исчезли четыре лучших лошади, хотя упряжи – лишь два комплекта. Финч по-прежнему разыскивает коней и клянется найти, но упряжь, по его мнению, просто украли.