Михаил Кликин - Три легенды

– Это она, – сказал знакомый разбойник, левой рукой доставая из-за пояса кривой нож. Локоть правой был замотан серой тряпкой. – Осторожней, где-то тут ее волк.

– Пусть только попробует показаться, – сказал второй грабитель, похожий на первого, как две капли воды. В руках у него была рогатина.

Ведьма оглянулась.

Путь к отступлению был отрезан. Еще два разбойника перекрыли дорогу.

– Так кто я, старуха? – с издевкой спросил раненый кривоногий оборванец, замахнувшись издалека ножом.

– Свинья, – во всеуслышанье заявила ведьма. – Хромоногая вонючая тупая свинья. Сколько раз нужно тебе повторять, чтобы ты наконец-то понял? – И она действительно увидела перед собой свинью, стоящую на двух ногах.

– Пожалуй, придется тебе показать, кто тут настоящая свинья, – ощерился разбойник. – Посмотрим, как ты будешь визжать, когда я начну снимать с тебя шкуру. – Он вновь махнул ножом, но не тронулся с места.

Они боятся, поняла ведьма. Бояться ее, потому что не знают, кто она такая. Четверо вооруженных мужиков против одной старухи.

Она рассмеялась.

– Вы все трусливые свиньи!

Было уже темно, но она видела, как открываются двери домов, и на улицу выходят бородачи, похожие друг на друга, словно братья. С каждой минутой их становилось все больше. Они молчали и медленно подступали все ближе и ближе. Почти у каждого в руках было какое-нибудь оружие: топор, нож, дубинка…

– Сколько же вас здесь? – издевалась ведьма. Ей было все равно, что сейчас случится. Она уже не понимала собственных слов. Она вообще не воспринимала происходящего, ей казалось, что это странный сон, где люди превращаются в свиней, а свиньи разговаривают по-человечески. И все это жутко ее забавляло. – Кто собрал здесь столько свиней?! – смеялась она – Такого большого стада я не видела ни разу!

– Хватит! – бешено выкрикнул ее старый знакомый, бросаясь вперед. Он ударил ведьму в лицо рукоятью ножа – ее отбросило назад – потом коротко размахнулся и ткнул лезвием в живот. Отскочил.

– Больно, – всхлипнула ведьма. Она опустила взгляд и увидела, как из узкой прорехи на одежде сочиться кровь, пропитывает ткань, каплями падает на землю, растекается в лужах. Закружилась голова. В глазах потемнело.

Багровая круглая луна надвинулась, заслонила все вокруг…

А потом родилось страшное слово. Еще никто не слышал, не произносил его в этом мире. Никто не знал, что оно означает. Это было чужое слово. Слово извне.

– Чума, – прошептала ведьма. Она запустила пальцы правой руки в свою рану. Было больно и горячо.

Вынула окровавленную ладонь. Крикнула:

– Чума! – и махнула рукой, окропив разбойника живой кровью. Он отшатнулся, закрылся руками, выронил нож.

– Чума! – вновь ведьма позвала пришедшее из другого мира слово. И увидела: пылающие костры, тысячи тел, вздувшиеся гнойные бубоны, черная кровь… Ухмыляющаяся нездешняя луна, встающая над опустевшими городами… Чума!..

Завизжал бородач, на которого пало проклятье. Повалился на землю, заметался в грязи, раздирая ногтями лицо. Там, где кровавые брызги легли на кожу, вздувались черные пузыри, сочащиеся гнилью.

– Ведьма! – прошелестело над собравшейся толпой. – Она ведьма! – Разбойники в ужасе отступали, пятились, не решаясь повернуться к ней спиной. – Ведьма!

А она уже не могла стоять ровно. Покачнулась и, чтобы не упасть, сделала шаг. Потом еще один…

Луна тянула ее к себе.

Полная луна давала Силу.

Ведьма шла по дороге, по лесной деревушке, и разбойники бежали прочь от нее.

Капает кровь.

Вокруг темно.

Ночь.

Дождь.

Стынут руки. Нестерпимый жар бьется в животе.

Что-то звенит в ушах. Качается земля под ногами.

Слабость…

Сколько прошла?

Неужели это конец? Вот так вот… Нет, надо подняться…

Светает.

Ведьма ползет по дороге. Иногда падает в грязь, замирает надолго и кажется, что больше она никуда не двинется. Но проходит какое-то время, и она вновь встает на четвереньки и снова ползет…

Ползет…

Ползет…

Дождь.

Бегут за шиворот обжигающие струйки. Быстрые, живые, словно змейки…

Сил нет.

Живот уже не горит. Все заледенело. Все…

Когда же конец?..

Странный тягостный звук. Знакомый…

Вой…

Волк. Вот он рядом. Мокрая шерсть под рукой… Исхудал…

Кости… Сплошные мослы…

Его горячий, шершавый язык щекочет занемевшую шею, царапает ухо…

Какой странный запах. Холодный, тяжелый…

Это пахнет земля…

8

– Кажется, приходит в себя.

– Дышит… Мы успели вовремя. Ей здорово повезло, что мы на нее наткнулись.

– Да уж. Так бы и лежала здесь в грязи. Кто же здесь поедет в такую погоду?

– А если б и ехал, все равно не подобрал бы. Оттащил бы в сторону, чтоб на ходу не валялась, не мешала, и дальше.

– Это точно…

Два мужских голоса.

Ведьма открыла глаза и увидела улыбчивое скуластое лицо, обрамленное складками капюшона.

– Добрая встреча, – сказал склонившийся над ней незнакомец.

– Действительно, добрая, – отозвалась она, удивляясь про себя, что не чувствует ни слабости, ни боли, ни холода. – Кто ты? Что со мной?

– С тобой все в порядке, мать.

– Ты знаешь кто я? – встрепенулась она.

Он удивился:

– Нет. С чего ты взяла?

– Раньше меня звали Мамой.

– Хорошее имя… Нет я не знаю тебя. Просто любая пожилая женщина для меня мать.

– Добрые слова, – она села.

Второй человек, чересчур худой и потому немного нескладный, сидел на корточках чуть поодаль. Он внимательно оглядывался по сторонам и почти не обращал внимания на ведьму. На нем был длинный кожаный плащ, под которым поблескивали кольца кольчуги. Над левым плечом торчала рукоять меча.

– Он воин? – спросила ведьма.

– Да.

– Он слишком худ, чтобы быть хорошим бойцом.

– У него мало опыта. Но это ничего не значит.

– А ты кто?

– Меня зовут Кирк. Я тот, кто тебя излечил. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Очень хорошо. Удивительно. Я не понимаю, как…

– Это не моя заслуга, – перебил ее незнакомец.

– А чья тогда?

– Сложно сказать… Моего напарника зовут Чес. Раньше он занимался лечением, а я был воином. Но теперь мы поменялись.

– Почему?

– Уж так сложилось.

Худой человек с мечом за спиной поднялся на ноги и поторопил:

– Нам пора. Ты сделал то, что должен был сделать. А теперь надо уходить.

– Сейчас, Чес, – Кирк понизил голос, кивнул в сторону напарника. – Иногда он слишком нетерпелив. А вот я… Знаешь, мать, после одного случая в моей жизни, – он хмыкнул, – я превратился в болтуна. Люблю поговорить, вот как сейчас.

– Она совершенно здорова. Пойдем!