Александра Лисина - Право сильнейшего. Книга 2

- Вы свободны от его власти, - сухо оборонила я в сторону Тварей, когда тело демона окончательно затвердело. - Вас больше никто не посмеет назвать своими рабами. Я дарю вам свободу выбора. Сегодня. Сейчас. И позволяю самим решить, как и где вы будете существовать дальше. Те из вас, кто пожелает, могут вернуться обратно в Тень. Я не буду противиться... брат?

- Я здесь, Гайдэ, - мгновенно материализовалась возле меня густая Тень.

Ах да, рядом с Эриолом ни одна Тень не может существовать спокойно. Вот он и вышел. Вот и ждал потом снаружи. Вот почему я больше его не слышала и не чувствовала холода.

Я чуть повернула голову.

- Скажи Гору, чтобы создал над Степью Воронку. Достаточно большую, чтобы они (кивок в сторону растеряно замявшихся Тварей) прошли. Если не хватит сил, пусть подключается весь Клан. Столько, сколько смогут.

- Я понял. Сейчас сделаем.

Я удовлетворенно проследила за исчезающей Тенью, сжимая светящееся древко и стараясь не думать о том, с какой скоростью оно вытягивает мои невеликие силы, а потом медленно обвела глазами огромное пространство, покрытое блестящими черными панцирями

- Что касается остальных остальные... то я позволю вам жить. Здесь. В Степи, раз уж вы так к ней привыкли. Но остаться на МОИХ условиях. И в рамках тех Законов, по которых живет этот мир. Те, кто решится и кто не способен больше существовать, как обычная Тень, могут остаться. Но вы не тронете больше ни одну душу. Вы не нападете на тех, кто согласится жить с вами рядом. Вы будете жить так, как жили... за исключением того, что я дам вам новый источник сил. Минуя Пирамиды. И не зависящий от Невирона так, как вы зависели до этого дня. Выбирайте. У вас есть ровно минута.

На огромном Плато воцарилась мертвая тишина. Я знаю, Эриол что-то сотворил сейчас, что мой голос разносился над ним, как усиленный микрофоном. Причем, разносился тяжелыми волнами. Давил на нервы. Тревожил слух. Но мне уже все равно. Я только хочу, чтобы все это прекратилось. Я хочу, чтобы мне больше не было больно. Я хочу, чтобы те, кто перестал быть мертвым, ожил, наконец, по-настоящему. А тот, кто решил, что этот мир не для него, пусть уходит туда, где ему будет лучше.

Я - Ишта, это правда. Но я никогда и никого не держу.

- Живое - живым, - прошептала я, чувствуя, как что-то важное происходит вокруг. - Мертвое - мертвым... кто меня слышит, пусть послушается... кто ранен, пусть исцелится... кто был лишен души, пусть да раскается... а у кого не осталось тела, пусть да возродится заново... таково мое слово... такова моя воля... таков мой приказ для тех, кто способен его принять. Внимайте, люди. И делайте, что должно. Последний выбор все равно остается за каждым из вас.

Не знаю уж, что я несла и почему именно в такой форме, но, кажется, меня действительно услышали. Потому что среди Тварей снова наметилось какое-то движение. Они определенно разделись на два больших лагеря. Не по размерам, не по принадлежности к какому-то одному виду, а, вероятно, по потребностям. Потому что какой-никакой, а разум и понимание у них все-таки имелись. И хотя бы касательно своей жизни они были способны совершать осмысленные поступки.

Заметив, как большая часть нежити с тоской уставилась в непроницаемо черное небо, в котором буквально на глазах появилась и начала шириться гигантская беззвездная дыра, я устало кивнула.

- Свободны...

И в тот ж миг по Степи пронесся дружный вздох. Две трети Тварей, что с надеждой выискивали вверху что-то знакомое, в мгновение ока развеялись над землей серой дымкой, которая несколькими плотными потоками взмыла ввысь и охотно втянулась в раскрытую Адамантами Воронку. Без возражений, без сомнений и даже без звука.

Почти сразу у меня закружило голову и в сотый уже раз за эту длинную ночь потемнело в глазах. Но, к счастью, ненадолго. Вялый толчок под ногами, за которым больше не последовало никакого движения, быстро привел меня в чувство. Но зрелище внезапно обмякшего демона и видение его медленно гаснущих глаз, из которых постепенно уходила жизнь, не доставило мне никакой радости. Я - Ишта. Я умею лишь дарить жизнь. Тогда как отнимать ее... пусть даже у пытавшегося меня убить демона... все еще получается не очень. Хотя, конечно, когда сильно прижмет, я и зубами глотку перегрызу. Особенно, за своих друзей.

Убедившись, что Дангор действительно мертв и совсем не прикидывается, я вытащила из его груди Эриол и позволила ему вернуться на место. После чего снова позвала тот же послушный корешок и с его помощью спустилась на землю.

- Свободны, - повторила негромко, встретив несколько десятков тысяч вопросительных взглядов от оставшихся Тварей. Так мало в сравнении с тем, сколько их было всего мгновение назад. Но так ужасающе много, если только подумать, что я перед ними осталась совсем одна. - Домой. Вам тут нечего делать. Потом приду и решу, как с вами быть. А сейчас - брысь.

Они глухо заурчали, с явным сомнением покосившись на торопливо перестраивающееся войско у своих границ, но меня оно тоже не тревожило. От своих людей я подвоха не ждала. Поэтому и Твари быстро успокоились, после чего переглянулись, помялись, а затем принялись один за другим спрыгивать в глубокие разломы. Стремительно уходя туда, откуда их вытащило чужое заклятие. И туда, где они обрели для себя новый дом взамен того, которого их когда-то лишили.

Словно почувствовав, что трещины уже не нужны, Степь слегка сдвинулась, без подсказки закрывая свои раны. Смыкая края разломов, заращивая их, заполняя новой землей, прорастая свежей травой, закрываясь пришедшими с Равнины корнями и заново учась дышать, чувствовать, верить. Потом она постепенно успокоилась, прекратив тревожить меня своей болью. А затем и вовсе задремала, устав от резких перемен и пережитого волнения.

Ну, вот и все.

Кажется, я все-таки победила?

Да. Наверное. Только отчего мне так хреново сейчас? И почему так пусто внутри, словно это не я убила, а словно это меня уничтожили подчистую?

- Гайдэ... - вдруг тихо позвали со спины.

Внутренне обмерев, я быстро повернулась и с тихим вскриком кинулась к выползшему из-под плотного переплетения веток комочку. Маленькому, перемазанному в древесном соке и "синьке", слабому, устало шатающемуся на подгибающихся лапках, но живому. Действительно живому. Самому настоящему, обессиленному, но все еще умеющему смотреть из темноты двумя теплыми океанами мягко мерцающих желтых глаз, в которых горела бесконечная нежность.

- Гайдэ...

Я не знаю, что ему помогло остаться на этом свете, мой приказ или что-то еще... не знаю, сколько сил отдала для него Степь и те многочисленные, медленно увядающие стебли, которые совсем недавно покрывали его гигантское тело, а теперь с тихим шелестом опадали на окровавленную землю. Не знаю, куда и во что превратилось его некогда массивное тело, которое больше не угадывалось под листвой. Но все же он был жив. И он был рядом. Мой преданный и верный до последнего вздоха друг, ближе которого у меня никого и никогда не было.