Семейка - Ульяна Каршева
Алик опрометью выбежал из одной комнату и, еле сдержав себя, сначала постучался в дверь к Валерии.
- Кто там? – испуганно спросила Белоснежка из-за двери.
И он заторопился, выпалив:
- Белоснежка! У меня к тебе дело на сто миллионов! Можно к тебе?
Она открыла ему дверь, странно растерянная и как-то даже жалкая.
Испугалась из-за деда?
Закрыв за собой дверь, Алик начал с главного:
- Белоснежка, ты мне доверяешь?
…Алька облачилась в привычное уличное одеяние и чуть не захихикала, когда Игорь, озабоченный предстоящей прогулкой, намотал на её шее широкий шерстяной шарф. Он был таким шерстяным, что нежная кожа горла немедленно зачесалась при соприкосновении с ним.
- Ты же говорил – на улице совсем не холодно! – напомнила она ему.
- Мало ли что там, на улице, - пробормотал он, отступив от неё и оглядывая так придирчиво, что она чуть снова не захихикала: он как будто дописал одну из своих картин и сейчас ищет все погрешности в ней! – Ты не забыла, как мы идёт к старому вязу?
- Нет, не забыла. Идём и учим наизусть заклинание, которое раскидывает снег. Игорь, а если такое заклинание есть, почему ты снег чистил?
- Потому что это заклинание сильное. Попробуй я его использовать, вокруг дома такая буря началась бы! Весь снег разлетелся бы не туда, когда надо. А ты будешь освобождать дорогу. Там удобно.
Алька ничего не поняла. Зато поняла, что у них с Игорем прогулка. Так что всё ништяк. И помогла ему закутаться в его собственный шарф.
Когда спустились с крыльца, Алька спросила:
- Игорь, а вдруг заклинание сработает, пока я учу его наизусть?
- Не сработает. Пока ты учишь, ты же не представляешь себя читающей со сцены.
- А-а… Поняла.
В отличие от заклинания, вызывающего снежную бурю, заклинание разгона снежной горы оказалось совсем коротким. Почти три стихотворные строфы, только без рифмы. Алька выучила его быстро и только бубнила, повторяя слова всю дорогу до старого вяза. Дерево клонилось над узкой выемкой, про которую Алька уже знала, что это маленькая речушка. Девушка даже пожалела несчастный вяз: столько на нём снега!
- Начинай, - напомнил Игорь, остановив её, не доходя до дерева.
Сначала зашевелились снежинки у ног самой Альки. Ей это понравилось, и она усилила чувство не говорящей со сцены, как предлагал Игорь, а имеющей власть над снежным покровом. Вскоре она вошла в такой транс, что начала даже поднимать руки, держа в памяти, что должна расчистить дорогу от снега. А руки в том же трансе неожиданно рубанули в стороны – и снежным взрывом высившийся неподалёку холм разметался по полям с обеих сторон от дороги.
- Ух, ты! – обрадовалась Алька и оглянулась на Игоря. – Мы пойдём к нему?
Игорь посмотрел на чистую дорогу, посмотрел на Альку и невольно откликнулся её радости, улыбнувшись. Только вот почему-то передёрнул плечами, словно замёрз, глядя на свободную дорогу и машину с едва заметной фигуркой.
- Пусть сам доедет, - предложил он.
- Пусть! – засмеялась Алька, чуть не приплясывая рядом с ним от счастья: она снова прочувствовала огромную силу, которой может распоряжаться по своему желанию!
Да и стоять не хотелось: настоишься, а потом холодно будет. А пока она плясала, подпрыгивая, напевая и смеясь над чем-то обескураженным Игорем, к ним подъехала машина, из которой высунулся седой старик с сердитыми блёкло-голубыми глазами.
- Вы кто?!
- Я домоправитель Ангелики Феодоровны! – сообщил Игорь.
- Я не о тебе! – рявкнул старик. – Эта девица – кто она?
- Правнучка Ангелики Феодоровны!
- Здрасьте! – поздоровалась с ошеломлённым стариком вежливая Алька. – Вы поезжайте к дому, а мы – за вами! Игорь, бежим! Ветер холодный!
И снова засмеялась, прижимаясь к нему, а потом таща его за собой к поместью.
Глава 25
После завтрака все расположились в гостиной второго этажа. Достаточно было однажды найти карточный столик, достаточно – разок посидеть всем вместе и мирно поболтать, поглядывая на Аделаиду Степановну, которая умиротворённо вязала что-то своё бесконечное; на мужчин, негромко анализирующих ходы карточной игры, – чтобы возвести пребывание в гостиной едва ли не в ритуал. В общем, сидеть в гостиной всем вместе оказалось интересней, чем прятаться по своим комнатам. Вероятно, и главе семейства стало скучно сидеть в своей спальне: после завтрака Игорь куда-то ушёл с девочкой Аликой, а перед тем передал просьбу Ангелики Феодоровны её сыновьям, чтобы те вывезли её из комнаты сюда же, в гостиную.
Чтобы матери было удобно, её «усадили» на том же стуле-каталке за обеденный стол. Тот позволял Ангелике Феодоровне держать под контролем всех присутствующих, а заодно – незаметно для этих всех – и дверь из гостиной на лестницы. Проводила хозяйка дома свободное время, прибрав себе колоду обычных игральных карт, которыми раскладывала пасьянс на том же столе.
Сыновья и их семьи быстро привыкли, что Ангелика Феодоровна сидит за столом, не стараясь примкнуть ни к женской, ни к мужской группкам. Создавалось впечатление, что хозяйка дома просто хочет посидеть не в одиночестве. Правда, пару-тройку раз на своём стуле – самодельном кресле-каталке – Ангелика Феодоровна проезжала вдоль стен гостиной, то взглядывая на стол картёжников, то ненавязчиво останавливаясь возле женщин, вполголоса болтавших, глядя, как вяжет Аделаида Степановна.
Так, трижды объехав всю гостиную и закрепив на ней новые обереги, Ангелика Феодоровна накрепко засела за столом, возясь со своим пасьянсом.
В это позднее утро за окнами было не только морозно. Солнце впервые вышло из-за густых облаков, и в тёплой, светлой гостиной стало по-зимнему уютно.
Пару раз заметили, что в гостиную заглядывал Алик, и мужчины даже приглашали его сесть за карточный столик. Но юноша, улыбаясь, отказывался от игры. Затем снова исчезал за дверью к лестницам. Лишь раз он взглянул на Ангелику Феодоровну, но та, что называется – намертво приклеилась к пасьянсу, увлечённая им так, что даже глаза не подняла – узнать, кто смотрел на неё. И юноша в очередной раз пропал за дверью.
И только женщины, переглянувшись словно
