Герой - Сальваторе Роберт Энтони

— Тебе нет нужды сидеть так и дальше, — произнес Кейн.

— Почему? Почему я должен прекратить медитацию?

— В нашем ордене не найдется и шести человек, которые в состоянии дождаться догорания свечи, — пояснил Кейн. — Чтобы дойти до этой ступени, быть способным пребывать в неудобном положении так долго, нужно обрести истинный внутренний мир. — Монах кивнул. — Я могу подтвердить слова Ивоннель. Ты действительно исцелился от своей болезни, Дзирт До’Урден.

— Да, так и есть. И мне не терпится вернуться домой. — Дроу усмехнулся. — В то же время меня очень интересуют это место и ваше учение.

— У тебя впереди еще много лет жизни. Когда будешь двигаться вперед, не закрывай за собой двери.

Дзирт кивнул и вслед за Кейном вышел из комнаты. К удивлению Дзирта, монахи устроили пир в его честь, чтобы отметить его выздоровление. Здесь был и Артемис Энтрери — Дзирта это обрадовало.

Была здесь и Ивоннель — это смутило Дзирта.

Кейн усадил его рядом со жрицей; с другой стороны от нее сидел Энтрери, а рядом с Дзиртом посадили Афафренфера.

— Да, есть много такого, о чем ты еще не знаешь, — со смехом произнесла Ивоннель, глядя на Дзирта, на лице которого отразились сомнения. — Я покинула Мензоберранзан и, возможно, навсегда, — объяснила она. — Подозреваю, что сейчас Паучья Королева ненавидит меня сильнее, чем тебя.

— Ты говоришь так, словно довольна этим.

— Меня это развлекает, — поправила его Ивоннель. — Но это ненадолго. У Ллос найдутся проблемы посерьезнее, нежели какая–то беглая жрица.

— Наверное, ты больше не жрица.

— Увидим. Госпожа Ллос не так примитивна, как считает большинство смертных. Сюрпризы, которые я преподношу ей так же, как и ты, вызывают у нее скорее любопытство, нежели гнев, потому что благодаря нам среди ее народа воцаряется хаос. Ты ведь понимаешь, что именно таков был результат твоих действий, верно, Дзирт До’Урден?

Он покачал головой, не понимая, что она имеет в виду.

— Все это время, с того дня, когда ты покинул свою расу, во время сражений против дроу, даже в тот момент, когда твой друг–дворф убил мою тезку — весьма болезненное воспоминание, я тебя уверяю, — ты, сам того не ведая, играл на руку Ллос.

Услышав это, Дзирт сердито нахмурился и расправил плечи.

— Не воспринимай это как оскорбление, — продолжала Ивоннель. — Ты не служил Ллос, но ей служили твои действия, потому что ее пища — это борьба, хаос и войны. Мензоберранзан в безмятежном состоянии нагоняет на нее скуку; к тому же у ее верных поклонников появляется избыток времени для того, чтобы задумываться над существующим положением вещей и критиковать его; поэтому она никогда не позволит городу жить мирно.

Дзирт несколько успокоился, но все равно настороженно, не мигая, смотрел на собеседницу.

— Возможно, настанет день, когда мы отнимем его у нее, — заявила Ивоннель.

— Его?

— Мензоберранзан. И начнем сами распоряжаться собственными судьбами. Разве не этого ты всегда желал?

— Ты хочешь встать во главе революции?

— Мы живем долго, — улыбнулась Ивоннель. — Кто знает, какие изменения принесет нам следующее тысячелетие?

Дзирт собрался насмешливо заметить, что Ивоннель, возможно, снова подпадет под чары Ллос, но удержался и вместо этого вспомнил о великих переменах, которые у него на глазах произошли в мире за последние двести лет.

Путешествие несколько напоминало ходьбу по кругу, но оно редко заканчивалось в той самой точке, где начиналось.

Путника всякий раз ждали сюрпризы.

А на следующее утро, в ту самую минуту, когда Дзирт, Ивоннель и Энтрери готовились покинуть монастырь, чтобы встретиться с Тазмикеллой, вверх по склону к воротам галопом прискакала усталая, грязная женщина-хафлинг верхом на усталом и грязном пони.

— Я ищу дроу по имени Дзирт До’Урден! — крикнула она монахам, которые стояли на просторном крыльце, в то время как Дзирт и остальные прощались с руководителями ордена. — Или Дриззита Дуддена, или что–то вроде того! — взволнованно добавила женщина.

— Дриззит Дудден? — прошептал Дзирт. Только один раз он слышал, как коверкали его имя подобным образом, и слышал от одного знакомого очень, очень давно.

«Нам нужно уходить отсюда», — на безмолвном языке дроу прожестикулировала Дендерида, обращаясь к жрице Чарри.

«Малкантет не исполнила свою угрозу», — таким же образом ответила Чарри.

«Пока нет. Но все еще впереди».

Чарри Ханцрин подошла к плохо пригнанной двери комнаты, которую спригганы отвели ей и ее свите. Естественно, она разделяла опасения Дендериды, но у нее имелись некоторые причины пока не покидать эту пещеру.

Дом Ханцрин помог Малкантет выбраться на поверхность с определенной целью, но без благословения Дома Бэнр или явно высказанного повеления Ллос. Чарри и остальным следовало убедиться в том, что суккуб полностью удовлетворена их услугами; в противном случае дьявольская тварь наверняка доложила бы обо всем Верховной Матери Бэнр.

— Еще десять дней, — сказала Чарри.

— Декада в этом грязном подземелье, — уныло протянула одна из женщин, но Чарри не стала делать ей выговор. Что она могла возразить? Она предпочитала отвратительным спригганам даже вонючих гоблинов и орков, и это было еще мягко сказано.

Она снова беззвучно заговорила с Дендеридой: «Отправляйся к Безубе и прикажи ему найти нам помещение поближе к поверхности и поближе к Ваасе. Если у Малкантет начнутся какие–то неприятности, пусть она и ее спригганы сами разбираются с ними».

Дендерида кивнула, и вскоре дроу уже шагали в северо–западном направлении по нижним туннелям Плавильного Двора, к местам более пустынным и, как надеялась Чарри, более подходящим для нее.

Они выслушали указания насчет дороги от члена отряда «Коленоломы», приятной женщины средних лет по имени Бруха, но не пригласили ее с собой. Если она и собралась обидеться на это, то обида моментально испарилась. Глаза ее сделались совершенно круглыми, когда Артемис Энтрери бросил на землю обсидиановую фигурку и вызвал черного, как смоль, адского жеребца с огненными копытами, выпускавшего из ноздрей дым.

В тот момент, когда ассасин забирался на коня, Дзирт поднес к губам свисток, и появилось второе животное — казалось, оно находилось далеко, очень далеко. Однако даже с этого как будто бы большого расстояния все собравшиеся на крыльце монастыря поняли, что животные резко отличались друг от друга. Это было не порождение ада, а единорог, ослепительно белый, украшенный прекрасным рогом.

Скакун сделал один шаг, другой, третий, и расстояние оказалось иллюзией; а может быть, зрители заглянули за границу между уровнями существования. Единорог, высокий, сияющий в лучах солнца, стоял рядом с Дзиртом.

Дроу взлетел в седло, и, когда Артемис Энтрери предложил руку Ивоннель и усадил ее на круп коня, Дзирт точно так же протянул руку магистру Кейну.

Но монах покачал головой.

— Встретимся в доме Чалмера, — сказал он. — Мне известно, где это, и сначала я хотел бы кое–что разузнать.

— Наши кони неутомимы, мы будем скакать всю ночь, — предупредил Дзирт.

— Я прибуду сразу за вами, — пообещал Кейн и подмигнул дроу.

Дзирт кивнул и не стал спорить. Ему уже не раз приходилось наблюдать проявления невероятного могущества Кейна.

Воины и чародейка, покинув монастырь, на полной скорости направились на северо–восток, оставляя слева высокие пики Галенских гор. Вскоре после того как горная цепь повернула на север, они нашли нужную дорогу. К рассвету путники преодолели почти сотню миль и достигли пересечения нескольких дорог — впрочем, некоторые из них заслуживали лишь названия тропинок. И у этого оживленного перекрестка приютилась гостиница и несколько домов, в точности как описывала женщина–хафлинг.

Дзирт сидел у кровати Пайкела еще до того, как постояльцы спустились в общий зал на завтрак.

Лицо дворфа было пепельно–серым. Каким–то образом он сумел немного приоткрыть один глаз и даже пролепетал: «Дриззит Дудден», — затем ухмыльнулся, но после этого снова потерял сознание.