Роджер Желязны - История рыжего демона (трилогия)

Вскоре, однако, Фауст понял, что проворные черти на Кухне Ведьм были лишь ассистентами, выполнявшими самую грязную, черновую работу. Меж высокими креслами неспешно прохаживалась чертова дюжина ведьм, наблюдавших за действиями хвостатых и рогатых мастеров и собственноручно выполнявших самые тонкие и ответственные операции. Ведьмы были одеты в порыжевшие от времени, ветхие, но чистые лохмотья; на голове у каждой был высокий островерхий головной убор, низко надвинутый на лоб, так что почти все лицо оставалось в тени, и только глаза ведьм недобро сверкали из–под полей их необычных шляп. Высокие ботинки на шнурках обтягивали их стройные маленькие ноги. У многих ведьм на плечах сидели черные коты весьма зловещего вида.

– А это что еще такое? – спросила старшая ведьма, увидев Фауста. Ученый доктор заметил, что к ее необычной островерхой шляпе была приколота роза из черного крепа – очевидно, то был знак высокого чина. – Вы, наверное, и есть тот полный комплект материала, который мы недавно заказывали? Идите–ка сюда, милейший, мы вас быстро расчленим.

– Я не какой–то там материал, – гордо ответил Фауст. – Я доктор Иоганн Фауст, и я прибыл сюда с Земли.

– Мне кажется, у нас недавно побывал один субъект с этим именем, – сказала старшая ведьма.

– Которого сопровождал демон Мефистофель – такой высокий, худой, и бородка клином?

– Гм… Да, хотя, на мой взгляд, он совсем не худой.

– Тот человек, что был с ним здесь, не Фауст! – вскричал доктор. – Он жулик и обманщик! Фауст – это я!

Старшая ведьма окинула его долгим, оценивающим взглядом.

– Гм… Я сразу заметила, что для ученого доктора он слишком молодо выглядел!.. А есть ли у вас с собой какие–нибудь документы, удостоверяющие личность?

Фауст порылся в карманах своего плаща и нащупал там кошелек, который он по привычке положил в карман, выходя из дому утром. Претерпев превращение, переместившее его с Земли в Царство Духов, кошелек совершенно не изменился внешне; прежним осталось и его содержимое. Развязав его, доктор Фауст нашел документ о присвоении ему почетного звания шерифа, выданный в городе Люблине, регистрационное свидетельство участника тайного голосования, полученное в Париже, и именную юбилейную серебряную медаль, врученную ему во время Первой Международной Выставки Достижений Современной Магии, проходившей два года тому назад в Праге.

– Вполне достаточно, – сказала ему старшая ведьма. – Вне всякого сомнения, вы и есть Фауст. Тот плут, который побывал у нас недавно, сумел–таки обвести меня вокруг пальца – ну, и Мефистофеля, как видно, тоже. Сейчас моя догадка относительно его персоны подтвердилась, да что с того? Мы провели полный курс омоложения, а сделанного, как известно, назад не воротишь. Если б вы только видели, каким он стал красавчиком после того, как мы поколдовали над его внешностью!

– То была ошибка! – воскликнул Фауст, скрипнув зубами от злости. – Справедливость требует, чтобы вы сделали то же самое для меня!

– Это невозможно, – ответила ведьма. – Мы и так перерасходовали энергию и материалы, пока работали с мошенником, выдававшим себя за вас. Однако не отчаивайтесь; подождите минутку, мы посмотрим, что еще можно сделать.

Усадив Фауста в пустое кресло, старшая ведьма поманила к себе одного из чертей–ассистентов, и они стали вполголоса о чем–то совещаться, изредка бросая на ученого доктора короткие, профессионально–оценивающие взгляды.

– Дело в том, – сказал ассистент, – что мы истратили почти весь запас чудодейственной сыворотки, дающей живым существам здоровье и долголетие. Нам пришлось сделать изрядное количество вливаний тому парню, которого мы омолаживали незадолго перед этим.

– Отфильтруй остатки и впрысни столько, сколько есть. Это все–таки лучше, чем ничего.

– Но его лицо! – молодой черт бесцеремонно взял Фауста за подбородок и повернул его голову сначала в одну сторону, затем в другую. Его черные глаза, казалось, просвечивали доктора насквозь, но лицо сохраняло бесстрастное выражение. – Что мне делать с этой длинноносой заготовкой, с ее впалыми щеками, тонкими губами, бледной и сухой морщинистой кожей? Он слеплен так, что за версту видно болезненное, хрупкое сложение. А у меня не хватит материала на полную реконструкцию скелета и тканей.

– Эй, послушайте! – воскликнул Фауст. – Я, доктор Фауст, явился сюда с Земли отнюдь не затем, чтобы выслушивать ваши оскорбительные замечания!

– Держи–ка рот на замке, приятель, – отвечал ему ассистент, – это самое лучшее, что ты можешь сделать. Здесь доктор я, а не ты! – и, повернувшись к старшей ведьме, он продолжал: – Можно даже попытаться исправить его психику – конечно, в пределах человеческих возможностей, ибо сделать из него сверхчеловека никогда не удастся.

– Сделай, что сможешь, – сказала ведьма, и черт тотчас же приступил к операции.

Он взялся за дело столь энергично, что поначалу Фауст испуганно съежился в кресле, вцепившись в подлокотники побелевшими пальцами. Однако вскоре, сообразив, что все манипуляции его сурового лекаря не причиняют ни малейшей боли, ученый доктор расслабился и, устроившись поудобнее, прикрыл глаза. В это время черт–ассистент, мурлыча себе под нос какую–то песенку, срезал дряблые мышцы и кожу, заменяя их новыми, крепкими и упругими. Он работал легко и быстро, успевая одновременно пересаживать мышечную ткань, прикрепляя ее к костям, и соединять полоски надрезанной кожи. Наконец он поместил тонкие волокна нервных окончаний, сухожилия и кровеносные сосуды на свои места, и Фауст почувствовал, что мышцы лица, рук и ног снова повинуются ему. Смазав некоторые участки плоти, плохо прилегающие друг к другу, клейким раствором Универсального Закрепителя, черт немного подождал, пока раствор загустеет.

Закончив свою работу, он аккуратно обрезал выступающие из швов концы мелких кровеносных сосудов и неровные края кожи, и, загладив рубцы так, что от них не осталось и следа, отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.

– Не так уж и плохо, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, но достаточно громко для того, чтобы Фауст и старшая ведьма могли расслышать его слова. – Особенно если учесть никуда не годный материал, с которым пришлось возиться.

Затем, обмахнув своего клиента жесткой щеткой и сдернув с него полосатую простыню, черт–ассистент предложил ему посмотреть на себя в зеркало.

Взглянув на свое отражение в огромном, светлом, кристально чистом стекле, Фауст не сразу узнал самого себя. Черты его лица остались как будто прежними, но весь облик чудесно изменился. Кожа утратила нездоровую, восковую бледность, приобретя здоровый румянец. Черт укоротил его длинный нос, придав ему более благородную форму, исправил линию подбородка и убрал складки дряблой морщинистой кожи со щек. Из зеркала на ученого доктора глядел здоровый, крепкий тридцатилетний мужчина весьма приятной наружности. Фауст отметил про себя, что его зрение и слух обострились, и вообще он стал чувствовать себя значительно лучше – пожалуй, еще никогда он не испытывал он такого прилива сил и энергии. В общем, пожилой, больной алхимик превратился в цветущего молодца; и хотя он вряд ли смог бы стать победителем одного из тех неофициальных конкурсов красоты, что проводились в те времена в Италии тайно от церковных властей, все же он помолодел лет на двадцать и даже стал гораздо привлекательнее, чем был двадцать лет тому назад.