Дмитрий Гаврилов - Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

— Вот, мы и у цели, чужеземец! — сказал провожатый, — Хан ныне пирует с родичами да сотниками. Ему уже доложено о твоем приезде, но если хочешь лицезреть нашего повелителя — меч ты обязан оставить при входе.

— Изволь! — усмехнулся Ругивлад, передавая полуторник.

В последний миг он заметил, что руны на клинке светятся недобрым злым зеленым огнем, но делать было нечего.

Воины подхватили мешок с диковинным котом и потащили вслед за гостем. Словен изумился — еще вчера возил звереныша за спиной, а сейчас два здоровяка еле волокут котяру.

На площадке перед шатром в пыли валялись пленные, связанные по рукам и ногам. Одежды на них еще не светили прорехами — знать, поймали недавно. Люди ожидали незавидной участи.

— Ольг! — услышал он знакомый голос, но не обернулся и прошел мимо, хотя сомнений не было — то, конечно же, Фредлав.

Вот где Кривая да Нелегкая свела!

Их останавливали два или три раза. Осматривали, оглядывали, может, только не ощупывали, прежде чем, миновав последний занавес, Ругивлад не явился пред очи хозяина.

Шатер был убран богато. Мягкие пушистые ковры делали шаги бесшумными. Пировавшие сидели кругом. Точно напротив входа на возвышении развалился хан. Разноцветные полупрозрачные ткани танцовщиц, скользящих пред гостями, позволяли разглядеть всевозможные прелести женского тела, если бы он того пожелал. Рабыни ловко сновали меж гостями — серебряные да златые блюда со всевозможными яствами, стояли точно там, где ступала иная стройная ножка. За гостями, также кругом, застыли безмолвные стражи. Истуканы, волхв принял их сперва за светильни.

Куря был поджарым, сухощавым мужем, который, однако, уже перешагнул порог старости. Кожа на его лице имела какой-то желтоватый оттенок, а при тусклом свете выглядела просто дряблой. При хане слева сидел красивый, еще молодой мужчина с правильными чертами лица, у этого кожа казалась посветлее, чем у смуглых печенегов. Тонкие усы огибая уголки губ обращались в короткую острую бородку, но при этом подбородок точно под нижней губой был гладко выбрит. Ругивладу показалось, он уже где-то видел этого вождя. Все, кроме хана и его наперсника, оказались одетыми так, точно через миг им уже быть в седле и скакать, выполняя веление господина, за тридевять земель. Однако, оружия при них тоже не было!

Куря провел рукой, приказавл танцовщицам убраться прочь. Они убежали, скрылись, умчались, точно неуловимые тени.

Ругивлад низко поклонился хозяину, не погнушался словен, положил он поклоны и его сотрапезникам. Воины, сопровождавшие чужеземца — те вовсе упали ниц и поцеловали ковер, оставив мешок в покое.

— Здравствуй, великий хан! Да будут щедрыми к тебе боги! Пусть табуны твои никогда не оскудеют! Пусть жены твои подарят миру еще много храбрых джигитов! — приветствовал печенега волхв.

— Правдивые речи милы моему сердцу, но сладкие речи вредят моему слуху, — отвечал Куря, — Эй, слуги! Поднесите воину чашу! Тот, кто смел — люб нам, даже если это враг.

В руке у хана появился большой злаченый кубок, но Ругивлад стоял слишком далеко, чтобы в деталях рассмотреть его. Не успел он о том помыслить, как Куря сделал знак приблизиться. Следом за гостем поволокли и мешок. Волхву поднесли чашу с каким-то белым шипящим напитком, ту же жидкость налили в кубок, подставленный ханом. Затем стали обносить иных гостей. Это успокоило Ругивлада. Руны, что он кинул накануне, не сулили яда, хотя предвещали неприятную встречу со старым знакомым. А еще говорили они о взбесившейся земле, но волхв не сумел истолковать хитрые знаки.

— О мудрый хан! В жизни не пробовал такого изумительного напитка! — воскликнул словен, и он не погрешил против истины, — Никакое молоко на моей родине не веселит душу?

— Это потому, что вы, словены, не умеете доить лошадей, — ответил ему довольный своей шуткой хозяин.

Затем он трижды хлопнул в ладоши. Тогда воины, сопровождавшие доселе гостя, покинули шатер, а родичи и сотрапезники Кури приумолкли.

— Так, что у тебя за дело ко мне, молодец? Али шутишь? Смотри, я смеюсь редко, и при этом всегда последним, — промолвил Куря, оглаживая бороденку и нехорошо улыбаясь.

— Есть у меня, хан, в мешке диковина. Для тебя старался — непролазные леса исходил, пока поймал!

Сзади Ругивлад почувствовал движение, но обернуться сейчас и показать печенежскому вождю спину было равносильно тяжкому оскорблению. Поэтому он начал отступать, по-прежнему глядя в лицо хана и так добрался до мешка.

— Дозволь показать диковинку, мудрый хан!

— Дозволяю! — проговорил Куря и глянул на того молодого вождя, что сидел при нем слева.

Странно знакомый Ругивладу басурманин ответил таким же взглядом.

— Ну-ка, чудо из мешка, покажись-ка нам, сделай милость! — проговорил волхв.

Но не успел словен развязать горловину, как на него навалились шестеро дюжих печенегов и ловко скрутили руки за спиной. Петля сдавила горло, и судя по всему, та же веревка опутывала ноги. Вот в таком плачевном, скрюченном положении его и застал кот, продирая заспанные глаза.

— Щас спою! — мяукнул он — Только выпить бы чего! Глотка пересохла!

Но начать чародейство зверю не пришлось. Грянули оглушительные бубны и барабаны, грянули так внезапно, что иные гости поперхнулись и попадали на ковер. Даже если б Баюн и завел гармонь — он старался бы напрасно.

Оставив Ругивлада, так что тот повалился на бок и мог наблюдать за происходящим уже лежа, шестерка расторопных слуг набросилась на сонного кота. Один запихивал морду назад в мешок вонючим сапогом, четверо держали за бока, а последний ловил момент, чтобы как только кошачьи уши скроются в темноте, завязать коварный узел. Наконец, под усиливающийся надсадный вой рогов, их потуги увенчались успехом.

Валяясь на ковре, крепко связанный, с риском сломать спину, словен изогнулся и увидел, как восемь дюжих молодцев с трудом выволокли проклятый мешок. В тот же миг по знаку хана музыканты прекратили шуметь.

Молодой наперсник Кури сошел с возвышения и склонился над врагом — на вид ему, казалось, весен сорок, но может, и меньше:

— Не признал меня, Ольг из Ладоги? А ведь, мы старые знакомые. Ловко ты провел нас на пиру у Владимира! Да, видно, рыбак из тебя хреновый. Какая же щука на одну блесну дважды позарится? Я — Ильдей! … Поднимите его!

Слуги приподняли волхва и поставили на колени. Голова пленника оказалась заведена далеко назад. Выпирал кадык, петля не пускала, и приходилось косить глаза, чтобы видеть приятного во всех отношениях собеседника.

— Ты умрешь не сразу, Ольг! Ты еще ответишь за гибель лучших воинов! Там, под Домагощем, я уж совсем было поверил в свое бессилие. Да, видно, удача ныне на моей стороне. Зря, ой, зря ты погубил сына Буревидова.