Татьяна Каменская - Ожидание

Резкие слова заставили Нику опять с недоумением уставиться на этого малознакомого ей человека.

— Тогда я тем более не пойму такого мужчину! — бросила, наконец, Ника, отворачиваясь от Николая.

Но вдруг он подошёл, и быстрым движением повернул её к себе. Глядя ей прямо в гла-за, заговорил быстро, торопливо:

— А я не пойму, что ты сделала со мной? Как ты смогла украсть мою душу, лишить ме-ня покоя. Я не могу не думать о тебе каждую минуту, каждую секунду… Или ты точно колдунья? Ты колдовала тогда на дороге, в лесу?

Ника молчала. Она не знала, что ответить этому парню. Но вдруг она вспомнила Анато-лия, его жалкие глаза, стон, напоминающий стон загнанного насмерть зверя, и ей стало страшно от услышанного.

— Если бы я могла привораживать! — вздохнув, наконец, ответила она. — Тогда, наверное, ни один мужчина в моей жизни никогда бы не покинул меня. А у меня же всё наоборот. Я всегда остаюсь одна! Так что прости и уходи! Ты должен меня понять, что завтра, очень рано мы уезжаем в город. Надо успеть на поезд.

Ника прошла к двери, ясно давая понять мужчине, что визит его затянулся. Николай посмотрел на Нику долгим взглядом своих потемневших глаз, и произнёс, улыбаясь:

— Хорошо! Я уйду, и буду ждать, что-бы это наваждение прошло. Но если я приеду к те-бе, значит, я приехал за собой…

— Время лечит сердечные раны! — проговорила задумчиво Ника. — Я это уже знаю!

Она распахнула двери, но Николай задержался в комнате ещё на миг.

— Ты уезжаешь завтра?

— Да!

— Я приеду за вами!

— Не надо. Я уже договорилась насчет машины.

— Я приеду раньше!

Ника смотрела на этого парня- мужчину, на его высокий чистый лоб, глаза теперь темно-серого цвета, на белокурые волосы, зачесанные аккуратно назад, и думала:

— Если бы таким упрямством обладал тот, другой, как — бы повернулась её жизнь, по какому руслу или пути она бы пошла?

Но Ника вдруг улыбнулась, согласно кивнула головой, и тихо произнесла:

— Ну что-же, приезжай если хочешь!

ГЛАВА 26.

Как быстро всё можно изменить в этой жизни! В своей жизни! Всё, решительно всё поме-нять! И Родину, и друзей, и работу, и даже мужа, наконец. Вообще, можно однажды всё разложить по полочкам, или же наоборот, свалив всё в одну кучу, махнуть на неё рукой, предоставив ей обрасти мохом, рассосаться и сравняться с землёй, и со временем Заб-вения. И вот вы уже забыли о ней, и не выказываете к "данной куче" никакого отноше-ния. Всё! Всё в этой жизни относительно! Всё подчинено движению! Только куда? Вперёд или назад? Жизнь вам сама подскажет всё, и расскажет! Но по- своему, и порой не так, как нам хочется!

Новый 1994 год! Она впервые встречала Новый год так грустно! Маленькая комнат-ка, разукрашенная гирляндами и белыми самодельными снежинками, выглядит доволь-но уютно. У стены стоит софа, в противоположном углу сиротливо притулилась старо-модная тумбочка с черно-белым телевизором. Рядом с ней куча из полосатых красно — синих сумок, в которых сложены вещи. Праздничный новогодний стол на восточный манер накрыт на полу. Оказывается, это даже удобно, поел и тут-же упал на мягкие подушки, разложенные вокруг скатерти с едой. Дети уже спят, свернувшись калачиком и уткнувшись в подушки. Мама давно уехала домой. Она лишь поздравила всех с Новым годом, и, посидев с полчаса, вдруг вспомнила, что забыла выключить отопление.

— Ничего страшного не случится, мама. Чего ты боишься? Ведь печка автоматически отключается… — уговаривала её Ника и дети, но Мария, торопливо натягивая пальто, лишь охала, ахала, да ругала свою дурную голову.

Уже давно пробило двенадцать часов. Да, Новый год наступил, он уже шагает по земле, отсчитывая минуты, часы… Что он принесет им нового, хорошего?

Ника вздохнула, и, встряхнув головой, легла удобней на подушку. Лучше она будет вни-мательно смотреть передачу " Новогоднего огонька", чем позволять печальным мыс-лям появляться в её голове. Она уже становится сильной, и телом и духом. Почти силь-ной! В течение вечера не проронила ни единой слезинки, и это уже прекрасно. Можно, да можно всё стерпеть в этой жизни! Всё! И даже боль одиночества и предательства. Прочь грусть! Новый год идёт по земле! А это значит, пошли её минуты! Она загадала под бой курантов одно единственное желание. Желание выжить! И это для неё приказ, это её задача. Ну и что из того, что она осталась одна. Нет, она не одна, с ней её дети, и об этом надо помнить всегда! Дети в её бедах не виноваты…

Телевизор зашипел, моргая черно-белыми полосками. Всё! Передачи закончились. Ни-ка щелкнула выключателем, и телевизор погас. В доме стало тихо. Но она не спала. Пе-ред глазами стояло растерянное лицо матери, которая до сих пор не может ничего по-нять, что произошло у дочери, и никак не может успокоиться насчет Анатолия:

— Как он мог сделать такое, как?

Ника усмехается в темноту:

— Наверное, это было очень просто для него, перешагнуть через всех нас, и остановить свой выбор на той жизни.

И словно в ответ, Нике чудится взволнованный голос Марии:

— Нет, нет дочка. Зря ты так говоришь, зря. Он любит вас всех, я знаю…

Ника закрывает глаза. Голос матери ещё как-бы звучит в тишине ночи, но она знает, все эти мысли, воспоминания, обрывки разговоров, переживания скоро утихнут, и она заснёт спокойным сном. Надо лишь крепче зажмурить глаза!

Но видимо что-то не дает спокойствия, потому-что вздохнув, женщина тихо шепчет в темноту:

— Нет, мама…Теперь он будет любить своего будущего ребенка и молодую жену. А мы… мы — это из прошлой жизни!

Прошлая жизнь теперь и ей ни к чему! Все эти воспоминания лишь тормозят её, де-лают слабой, а ей надо быть сильной. Она знает, как стать сильной. Это пример её ма-тери, пример сотен других женщин, всю свою жизнь проживших без мужей и вырастив-ших прекрасных детей. Она может стать сильной. Это Ника поняла сразу, как только села с детьми в поезд.

Она ехала к маме, в маленький тихий городок, который и за двадцать лет почти ни в чем не изменился. За три дня Ника оббегала почти полгорода. Она искала работу и жильё. С работой не везло. Медсестрой ей не устроится, а в санитарки идти за гроши то-же не хочется. Она не прокормит детей на эту нищенскую зарплату, да и идти в сани-тарки, после того как ты отработала столько лет медсестрой в операционной и перевя-зочной, просто не позволяло самолюбие. В бюро по трудоустройству она видимо зря хо-дила, там, таких как она, пруд-пруди, да и требовались всё больше мужчины. Правда Ника записала, какие документы ей надо собрать на пособие по безработице, но тем, де-ло и закончилось. Хотя, если по правде, на те смешные деньги, что давало бюро, можно было купить пару килограмм мяса, а остальное время, оставалось ждать, положив зу-бы на полку, когда тебе что-то предложат сносное. Едва ли Ника смогла так прожить месяц. Энергия распирала её, она требовала выхода из создавшегося тупика. Потом энергия сменялась отчаянием, желанием всё бросить, и укрывшись с головой в одеяло, уснуть глубоким, спокойным сном. Но вечером Ника видела тревожные глаза своих детей, и жалость к ним острым клинком вонзалась в её сердце, заставляя испытывать сильную физическую боль. И тогда она делала усилие над собой и улыбалась детям и своей матери, заставляя их поверить в то, что у них всё хорошо. Она заставляла себя не поддаваться слабости. А вот с жильём Нике невероятно повезло. За свои деньги, в скором времени она присмотрела небольшую часть жилья в старинном купеческом доме с вы-сокими потолками и огромными окнами. Всего две крохотные комнатки и веранда, но и это радовало.