Лорд Дансейни - Время и боги: рассказы

— А какое у вас к нему дело, сэр? — полюбопытствовал первый грузчик.

— Мы договорились поохотиться на бекасов, — объяснил незнакомец.

— На бекасов? — переспросил грузчик.

— Простите, сэр, — воскликнул мужчина, у которого не было работы, — но ведь мы же не знали, что вам от него нужно!

— Не знали! — подтвердили два других грузчика.

— Мы подумали, что мистер О’Коннор, возможно, человек горячий, — пояснил свою мысль безработный. — И если такой человек выпьет капельку — или, скажем, две капельки — он может повести себя довольно непредсказуемо, и тогда непременно появятся люди, которые будут задавать о нем всякие вопросы. А по странному совпадению, люди, которые задают неудобные вопросы, довольно часто носят башмаки на резиновой подошве — такие, как у вас.

— Истинно так, — подтвердил третий грузчик.

— Я надел эти ботинки, потому что терпеть не могу каменные мостовые. Я ношу их только когда приезжаю в город. Мои охотничьи сапоги ждут меня в Борисадене, — объяснил мужчина.

— Богом клянусь, — сказал первый грузчик, — если он был в длинном сером пальто, светло-серой шляпе и большой зеленой сумкой в руках, тогда это наверняка был он!

— Кто же еще это мог быть? — отозвался второй грузчик. — Мистера Патрика О’Коннора у нас каждый знает.

— Значит, он все-таки приехал на этом пароходе? — с облегчением проговорил незнакомец.

— Конечно, приехал, — дружно подтвердили грузчики.

— Я расскажу, как все было, — сказал безработный. — Он приплыл на пароходе и, едва сойдя на причал, стал спрашивать у всех, кто там был, не видел ли кто мистера Мак-Гилла. Вы, наверное, он и есть?

— Да, я Мак-Гилл, — подтвердил незнакомец.

— Так вот, — продолжал безработный, — как только он понял, что вашей милости тут нет, он подходит к своей дальней знакомой миссис Мелоун и говорит: «Вас не затруднит немного меня подвезти? Я собирался в Борисаден — поохотиться с мистером Мак-Гиллом, но он почему-то меня не встретил». «Вовсе не затруднит, — отвечает ему миссис Мелоун. — Вас устроит, если я высажу вас на перекрестке у Ахерскейга? Оттуда и полумили не будет до Борисаденских болот, к тому же если мистер Мак-Гилл почему-то задержался, он все равно поедет этой дорогой». «Меня это вполне устроит», — отвечает мистер О’Коннор и садится в машину, шофер пристраивает сзади его большой зеленый портплед, и ваш друг вместе с миссис Мелоун едут в сторону Ахерскейга.

— Давно ли они уехали? — спросил мистер Мак-Гилл.

— Да минут десять, не больше, — ответил первый грузчик.

— Они так и думали, что вы прокололи шину, — сказал второй, — и рассчитывали, что вы примерно в это время и появитесь.

— Вы легко их нагоните, — добавил третий. — Сегодня отличный день для охоты на бекасов: луна будет полная, и все они соберутся в Борисадене на болоте.

Розовый объезд

Перевод В. Гришечкина

Говорят, в конце прошлого столетия в местечке Баллигашел было целых двадцать домов. В восьмидесятых годах пятеро местных жителей отправились искать счастья в Америку, и крыши брошенных домов скоро разрушились, дожди намочили сначала ничем не защищенные верхние кромки стен, а потом пропитали их сверху донизу. Как-то ненастной ночью сильный ветер повалил их, и стены обратились в глину и грязь, из которой некогда вышли, обломки же поглотили трава и сорняки, и спустя несколько лет только наметанный глаз мог бы заметить, что на этом месте когда-то стояли дома.

С того времени и до начала нынешнего столетия провалились крыши еще в пяти-шести домах, хотя там-то как раз еще жили люди, которые могли бы о них позаботиться; они, однако, этого не сделали — скорее всего, потому, что помнили о рухнувших первыми домах. Должно быть, вид чуть возвышавшихся над травой зеленых холмиков, которые, как все знали, было единственным, что от них осталось, вселял в оставшихся жителей Баллигашела весьма сильную уверенность в том, что по воле Божьей все крыши должны рано или поздно разрушиться.

Когда началась Великая война, трое мужчин из Баллигашела ушли на фронт; ни один из них не вернулся, и вскоре их жилища тоже полностью развалились. Местный землевладелец получал с оставшихся домов столь ничтожную арендную плату (к тому же в последние годы его управляющий считал небезопасным для себя собирать даже эту малость), что, по-видимому, не считал нужным затевать хоть какой-то ремонт, поэтому к 1938 году, когда начинается моя история, в местечке Баллигашел остался один-единственный дом; об остальных напоминали только небольшие зеленые холмики, стремящиеся сровняться с плоскими окрестными полями, да воспоминания, понемногу превращавшиеся в легенду.

В этом последнем доме жила некая мисс Финн — женщина, которая была молодой в те годы, когда были молоды уехавшие в Америку мужчины. Один из них, кстати, отправился за океан в большой спешке, потому что как-то утром другой мужчина был найден мертвым, и долгая память то ли о нем, то ли, напротив, об уехавшем молодом человеке (о котором из них — никто точно не знал) стала причиной того, что мисс Финн осталась незамужней, а сейчас ей было около восьмидесяти. Ее беленый дом под тростниковой крышей, последний в Баллигашеле, стоял у обочины, и от самых его дверей тянулась вдоль дороги живая изгородь длиной в добрых шестьдесят ярдов, состоявшая в основном из диких роз — обычных диких роз, которые так украшают своими цветами теплый июнь, но которые происходили от культурных розовых кустов, росших в крохотных палисадниках еще в те времена, когда поселок был в двадцать раз больше.

И вот одним ясным июньским утром 1938 года совет графства решил немного расширить одну из местных дорог, и это оказалось то самое шоссе, что проходило через Баллигашел. Для подобного решения существовало несколько причин, и не последней из них была та, что местному дорожному инспектору было совершенно нечем заняться; расширение дороги, однако, должно было неминуемо повлечь обрезку живой изгороди на четыре фута, и как раз с того конца, где жила мисс Финн. Когда рабочие приехали на место, живая изгородь, как всегда в это время года, пламенела множеством великолепных цветов, и все же они не мешкая взялись за работу. Но при первом же щелчке секатора из дома вышла мисс Финн.

— Прекратите это, пожалуйста, — сказала она.

— Нам нужно только немного подкоротить живую изгородь, — ответил рабочий, который стоял ближе других.

— Вы режете мои цветы, — сказала мисс Финн.

— А мне кажется, эта изгородь принадлежит совету графства, — возразил рабочий.

— Я знала эти розы еще до того, как они одичали, — ответила старая мисс Финн. — Имейте в виду: на каждого, кто их тронет, падет проклятье.