Джефф Вандермеер - Город святых и безумцев

Какую же выгоду получает Амбра, ежегодно принося в жертву людей и ресурсы? Ответ: изобилие продуктов, начиная от шкур, используемых как воздухонепроницаемые сосуды, и мяса, продаваемого Халифской империи, и кончая новым экспериментальным горючим для моторных повозок, полученным «Промышленным филиалом „Хоэгботтон и Сыновья“» из масла и чернил кальмара. Каждая часть кальмара используется в производстве того или иного продукта, даже клюв, будучи истолчен, становится ключевым ингредиентом экспортной парфюмерии, средства от которой в последние годы дали значительное денежное вливание в экономику Амбры (а на исследования беспозвоночных почти ничего не перепало).

В дополнение к охоте (и возможно, в противовес ее непредсказуемому результату) Амбра и другие южные речные города одно время экспериментировали с кальмаровыми фермами. Подобные попытки разводить кальмаров в полуневоле изначально были обречены на провал: фермы требовали слишком много места, блокировали судоходство, а сами кальмары в лучшем случае отказывались сотрудничать.

Депрессивно знакомый сценарий, повторявшийся на протяжении моей жизни со всеми предметами моих желаний: кальмаровые фермы памятны мне именно потому, что поначалу мне не позволяли приближаться к ним достаточно близко, дабы удовлетворить мое любопытство (а когда наконец позволили, я не мог насладиться увиденным).

У меня перед глазами еще стоит та картина: в обрамлении окна запертой библиотеки на третьем этаже река Моль петляет по огромной равнине на западе. Невооруженным взглядом я мог различить лишь блеск металла на солнце и выглядывающие из воды части фермы: верхушки гигантских стальных клеток и белые понтоны, их разделявшие и поддерживавшие. Вокруг этих клеток (из которых, как я себе воображал, иногда высовывался кончик щупальца) расхаживали кальмарщики в красных сапогах, комбинезонах, толстых рукавицах и широкополых шляпах. Целеустремленное внимание, с которым они выполняли свою работу, лишь подчеркивало опасность разведения кальмаров.

Те, кого направляли работать на более глубокие участки реки, где находились полностью погруженные клетки, пользовались «кальмардулями» — длинными, широкими ходулями, в обращении с которыми требовалась немалая сноровка, чтобы пробираться в бурных водах. Верхнюю часть кальмардули можно было отсоединить, чтобы использовать как оружие — или против плененного кальмара, или против диких особей, которые нередко пытались освободить своих собратьев.

С моего высокого «орлиного гнезда», через избирательный глаз подзорной трубы эти кальмарщики на дальних участках казались чудотворцами: они «ходили» по воде, полностью погрузив в реку кальмардули, и напряженно всматривались в клубящийся под ними ил. Работа кальмарщика требовала невероятной чувствительности, ведь они буквально ощупывали воду кальмардулями, выискивая вибрации диких кальмаров, иногда проводя по воде особыми баграми в надежде подцепить упругую плоть (42). Когда посаженных в вольеры особей использовали как наживку для еще не достигших зрелости диких королевских кальмаров, кальмарщики загоняли диких кальмаров в сети при помощи одних только багров и кальмардуль. Однажды я наблюдал внезапное бурление в воде, тень большого черного тела, стремительно поднявшегося с речного дна, потом вдруг кальмарщик исчез, а его кальмардули так и остались торчать из воды, только подрагивали…

Ничего удивительного, что выражение «кальмаровая школа» до сих пор означает умения, приобретенные благодаря монотонному, но опасному труду. Когда коляска везла нас через близлежащую деревню в Труффидианский собор (43), я часто слышал, как дети кальмарщиков поют:

О, закройте кальмаровую ферму,Закройте, молю.Ведь я день напролет обихаживал Кальмаров в раю.У меня голова от побоев болит,У меня в ушах от стонов шумит.Пятки от ходуль стерлись, не ступить и шагу.О, закройте же ферму, тогда я прилягу.

Долгое время, на много месяцев заперевшись в библиотеке, когда мать запретила мне выходить из дому, я хотел стать кальмарщиком. Увы, однажды упования деревенских детей сбылись, и кальмаровые фермы опустели. Я обратился к кальмарологии, и библиотека связана в моей памяти не с кальмаровыми фермами, но с чередой иных, банальных событий.

Большинство средств народной медицины, якобы изготавливаемых из малых кальмаров, не подразумевает королевского кальмара, который как будто сопротивляется любому использованию. Например, старое средство для излечения зубной или головной боли «наложить кальмара на ноги больного» приобрело бы с использованием этого гиганта кошмарный оттенок, если бы двухтонного кальмара, подняв лебедкой, сбрасывали на пациента! Будучи истолчен и смешан с вином, клюв королевского кальмара не стимулирует сексуальную потенцию и не оттягивает яд от укуса ядовитой змеи.

То же верно для «кальмарового колпака», популярного народного средства от головной боли и бессонницы, обессмерченного в стихотворной пьесе Мейчена:

Несите кальмаровый колпак.Вас, сэр, должно побрить,Тогда вы заснете — не разбудить.

Традиционно «кальмаровый колпак», который накладывали на бессчетное множество злополучных голов, представлял собой припарку из смеси измельченных щупальцев кальмара, молока, меда, риса и вина. Сходным образом «накальмариться» означает «сильно напиться»; это выражение весьма подходящая метафора, поскольку сильно пьяный человек зачастую чувствует себя так, будто в голову ему запустил руки кальмар. (Не говоря уже о «кальмар обсосал» для обозначения скверно уложенной прически.)

Рецепты блюд из мяса кальмара существовали многие сотни лет, как это видно из детского стишка, приведенного в «Кальмаровом букваре Блайтской академии»:

Глаза у тебя слезятся —Недопечен пирог с кальмаром:Руки от скуки исходят паромЩупальца весело возятся.Смотри, сейчас в нос тебе вцепятсяВцепяца — ца-ца-ца.

«Амбрская гастрономическая ассоциация» зафиксировала 1752 рецепта, возникших в одной только Амбре.

Многие связанные с кальмаром слова вошли в словарный запас Амбры. В то время как «велеречивый» по сей день означает искусный в плетении словес, «кальмароречивый» — уже истинный комплимент. «Кальмарка» продает кальмаров на улице. «Кальмародей» (в противоположность «кальмарщику») укрощает кальмаров ради развлечения публики. Хорошим образчиком кальмародея был Пустяк. «Прикроватный кальмар» — это обычный иловый кальмар, которого во время Праздника кладут на счастье в номер гостиницы. Уже почти вышедшее из употребления теперь, когда Амброй перестали править капаны, слово «кальмарульфик» означало своего рода орнаментальный щиток, носимый поверх одежды для защиты гениталий. «Кальричастие» означает таинство в богослужении культов кальмара.