Анна Гурова - Лунный воин

– Я обещал вырвать тебе печень…

Вдруг раздался пронзительный сухой треск, и к потолку фонтаном взлетел целый сноп алых и голубых искр.

– Отпусти учителя, Анук!

Демон, не выпуская жертву, круто развернулся, и его голова дернулась от мощного удара. Снова взвились и рассыпались искры. Головастик с боевым воплем подскочил ближе, занося наточенную кочергу с явным намерением размозжить врагу голову. Третий раз поразить демона ему не удалось – свободной рукой Анук отмахнулся от него, как от мошки. Головастик со стуком треснулся спиной об опорный столб – Мотылек едва успел увернуться – и свалился на землю бездыханный рядом с Сахемоти. Кочергу он так и не выпустил. В следующий миг наверху раздался громкий треск, посыпались горящая труха и щепки, и над демоном провалилась крыша. Анук и Кагеру исчезли под огненной лавиной. Половина хлева была охвачена пожаром, угрожая жилой части дома. Вот теперь Мотыльку стало по-настоящему страшно. Он никак не думал, что в уплату за избавление от Кагеру ему придется сгореть заживо.

Между тем Анук, разбросав горящие доски, выбрался из-под кучи обломков крыши. Никаких повреждений на нем не было. Демон по-прежнему пребывал в отличном настроении. Он подошел прямо к Мотыльку, оборвал цепь и, прежде чем тот успел даже пискнуть, переломил железный обруч у него на шее, не поцарапав ее.

– Молодец! – похвалил он. – Как же я сам не додумался! Время-то на раздумья было!

– Ты кто? – спросил Мотылек, кашляя и растирая шею.

– Можешь по-прежнему звать меня Анук. Но мое истинное имя – Хоори. На вашем новом наречии оно означает «слепящее пламя». Тебе лучше не употреблять его без необходимости.

– Ты демон?

– Когда-то я был богом огня. Теперь – не знаю. Надеюсь, в демона все-таки не выродился, несмотря на все старания твоего учителя.

Мотылек посмотрел на Анука и нервно засмеялся.

– Учитель сказал, что как только ты вырвешься из клетки, то немедленно пожрешь меня.

– Кстати, о еде!

Анук огляделся.

– Где мой старший брат? Ага, вот он! Неужели умер?!

Он склонился над Сахемоти.

– Во что же мы все превратились! Увы, несчастный Кирим! А ведь Сахемоти был из величайших…

Мотылек слушал его вполуха, потирая шею. Он чувствовал себя внезапно отупевшим. Вокруг него трещало и гудело пламя, на полу валялся Головастик, оглушенный или мертвый, из-под тлеющего завала торчали ноги учителя, а один бывший бог печалился о жестокой судьбе Кирима над телом другого…

– Анук! – завопил он внезапно. – Он шевелится!

– Кто?

– Учитель! Он жив!

Анук отошел от Сахемоти и пинками раскидал обломки. Среди досок ворочался обожженный, полураздавленнный Кагеру. Его лицо было почти неузнаваемым от сажи и крови, кости переломаны, но он все равно пытался встать.

– Жив? Это меняет дело…

Мотылек подумал, что Анук сейчас добьет мокквисина. Но бог огня не торопился. Он задумчиво посмотрел на Кагеру, повернулся к Мотыльку и сказал:

– У меня возникла одна идея. Ты ведь правнук жреца?

– Откуда ты знаешь?

– А то я не подслушивал все ваши разговоры. Так я о чем? Твой прадед служил, если я не ошибаюсь…

– Ему, – Мотылек указал на Сахемоти.

– Почему же ты стоишь и ничего не делаешь, чтобы помочь своему богу, который вот-вот развоплотится?

– Я не буду помогать вани.

– Кто говорит о вани? – Анук нагнулся, выдернул из рук Головастика кочергу и протянул Мотыльку. – Я предлагаю тебе послужить моему старшему брату Сахемоти, богу подземного пламени, хозяину вод, хранителю земли Кирима. Кстати, копье – его любимое оружие. Видишь, как все удачно сложилось?

– Что мне надо сделать? – удивленно спросил Мотылек.

– Что, что! Накормить его.

Тут наконец Мотылек сообразил, чего от него хочет Анук, и его бросило в холодный пот. Бог огня предлагал ему совершить жертвоприношение.

– Нет, – Мотылек решительно вернул кочергу. – Я не хочу. И не буду.

Анук не очень огорчился.

– Ладно, я могу и сам…

Он подошел к Кагеру, заглянул в его стекленеющие глаза, занес кочергу… Мотылек зажмурился, услышал глухой звук удара и слова:

– Приношу тебя, мокквисин Кагеру, в жертву богу Сахемоти – и пусть на землю и воду Кирима сойдет тишина…

«А враг пусть сгинет и не возвратится никогда», – мысленно закончил Мотылек. В его памяти всплыли картины прошлого, безмерно далекие и словно ненастоящие. Теплый вечер в конце лета, праздник Голодных Духов, кладбище на Стрекозьем острове, урок древнекиримского языка, дед Хару, терпеливо поправляющий его – «Не враг, а брат…»

– Погоди! – воскликнул Мотылек, открывая глаза. – Не так. Не Сахемоти. Жертва – не для вани. Она другому – копьеносцу… брату.

Конец его слов потонул в грохоте. Обвалилась еще часть крыши, но Мотылек уже не понимал, что вокруг происходит. Земля качалась у него под ногами, Анук улыбался сквозь пламя, в глазах у Мотылька мутилось… Или это сарай заволокло дымом. Пламя потемнело, звуки отдалились и умолкли, пол выскользнул из-под ног – и Мотылек потерял сознание.

Очнулся он от холодного чистого воздуха – и обнаружил, что лежит на траве, на полянке перед кухней. Огонь уже перекинулся на жилой дом, пожар быстро распространялся, в черное небо поднимался столб пламени. Мотылек сел и огляделся. Неподалеку от него стояли Анук и Сахемоти, смотрели на пожар и о чем-то беседовали. Заметив, что Мотылек пришел в себя, Сахемоти обернулся к нему с дружелюбным видом. Он не изменился – если не считать того, что от его немощи не осталось и следа.

– Все-таки как ты догадался? – улыбаясь, спросил он. – Как тебе удалось освободить Хоори?

– Очень просто, – слабым голосом ответил Мотылек. – Учитель Кагеру сказал мне: чтобы тобой овладел бес, надо его пригласить. Я и подумал – может, чтобы выгнать беса, достаточно сказать – «уходи»?

– Но человек не сможет это сказать, пока бес ему не позволит, – кивнул Анук. – Эх, как же я сам-то не догадался…

– Не переживай, – Сахемоти похлопал младшего брата по плечу. – Ты небось был занят тем, что день и ночь вынашивал планы мести…

– Можно спросить? – перебил его Мотылек. – Все-таки кто из вас Сахемоти? Вани или ты?

– Сахемоти – мы оба. Можешь считать, что мы – братья-близнецы или два лица одного бога, хотя на самом деле всё гораздо сложнее. Если бы я был только вани, море давно поглотило бы Кирим; а если бы – богом подземного огня, его разрушили бы землетрясения. Сахемоти – это равновесие. Потому меня и зовут хранителем Кирима. Мокквисину была нужна только одна моя ипостась, более слабая, – он полагал, что сможет ею управлять. Когда он понял, на кого замахнулся, то перетрусил, но отступать уже было некуда…