Ричард Морган - Сталь остается

Он повернул в обход гранитной глыбы. Ноги вязли в сыром песке. Пара существ исчезли под водой, но другие остались на берегу, спокойно наблюдая за чужаками.

— Они не вооружены, — заметил Рингил.

— Не вооружены. Оружие им и не требуется.

Берег уходил вверх плавными уступами. В тусклом мерцании призрачного ночного солнца валуны отбрасывали на песок черные тени. Рингил обратил внимание, что существа — акийя, как назвал их Ситлоу — движутся параллельно им: они ныряли парами, проплывали под водой двадцать — тридцать ярдов, выныривали и дожидались остальных. Ветер доносил чирикающие, чмокающие звуки, смазанные шорохом набегающих волн.

Ситлоу остановился и наклонил голову, прислушиваясь. Рингилу показалось, что губы его тронула улыбка.

— Что смешного?

— Они говорят о тебе.

— Ну да.

Тропинка уходила от берега. Нависшие стеной скалы в этом месте как будто обрушились, оставив после себя груды мусора, и Ситлоу повернул в узкий овраг между двумя накренившимися гранитными блоками. Теперь они удалялись от моря. Рингил еще раз дотронулся до Рейвенсфренда, проверяя, на месте ли меч.

— Когда ты вернул его мне?

— Он был у тебя с самого начала, просто ты этого не замечал. Довольно незамысловатый трюк. Могу научить.

— Так он все это время висел у меня за спиной? Даже в лесу?

Ситлоу оглянулся и снова усмехнулся.

— До леса мы еще не дошли.

Ноги стали вдруг словно ватные. Стена слева выросла в непреодолимую преграду.

— Тогда…

— Помолчи!

Ситлоу предостерегающе вскинул руку и указал глазами вперед. Рингил повернул голову и замер на месте.

Что за…

Один из акийя забрался на камень справа от них и сидел в позе ящерицы, опираясь на широко расставленные лапы с поджатыми, словно когти, пальцами.

Рука метнулась к Рейвенсфренду. Акийя слегка наклонил голову, похожие на лампы глаза зафиксировали движение.

— Я сказал, не трогай!

Впервые с того времени, как они встретились, Рингил явственно услышал страх в мягком, мелодичном голосе двенды. Он опустил руку. Акийя снова повернул голову и посмотрел на него в упор. Рингил пошатнулся, словно от удара.

— Только без глупостей, — негромко предупредил Ситлоу. — Никаких резких движений.

Рингил сглотнул и перевел наконец дыхание. Глаз он не отвел, в голове уже ворочались неуклюжие сравнения.

Больше всего акийя напоминал портовую шлюху из кошмара сутенера. Что-то подобное могло родиться в одурманенном фландрином воображении под плеск бьющейся о сваи воды. Длинные волосы, полные груди, бледная в свете чахнущего солнца кожа и гладкое, мускулистое, что неудивительно при жизни в воде, тело. А вот голова как будто состояла из углов. Да и глаза размером с кулак сидели в глазницах, которые больше подошли бы ящерице, чем человеку. Выдающиеся ребристые скулы отделяли верхнюю часть лица от нижней, почти полностью лишенной подбородка и приспособленной исключительно для хватания. Круглый рот казался еще одним, дополнительным глазом.

Поднявшись на валун, акийя съехала на пару футов вниз и висела на стене прямо над ними. За головой у нее Рингил разглядел два длинных, заканчивавшихся плавниками отростка, которые терлись о камень, отыскивая надежную опору.

Он прокашлялся.

— Стой, где стоишь, — шепнул Ситлоу. — Если бы она хотела напасть, уже напала бы.

Цепляясь за трещины и выступы, акийя спустилась еще ниже и теперь висела практически над головой у Рингила, так что при желании до нее можно было даже дотронуться. С собой она принесла запах соли, свежей морской воды и еще какие-то более тонкие ароматы, странным образом напоминавшие те, что издавал двенда. Волосы упали ей на глаза и повисли сетью перед лицом, но акийя откинула их небрежным и удивительно женственным движением руки. Левый глаз на мгновение закрыла мигательная перепонка, округлая нижняя губа сокращалась и расширялась наподобие зрачка. В какой-то момент за ними появились концентрические круги зубов. Появились и опустились. Рингил с усилием сглотнул, стараясь отогнать ощущение беспомощности и уязвимости. В любой миг акийя могла откусить ему голову, причем сделать это с такой же легкостью, с какой мачете срезает верхушку кокосового ореха.

Из глотки существа донеслись те же клацающие, липкие звуки, которые он слышал раньше. Оно посмотрело на двенду, потом на человека, словно сравнивая их.

Краем глаза Рингил заметил, как Ситлоу кивнул.

С быстротой и ловкостью ящерицы акийя повернулась, поднялась по камню, демонстрируя мощные мышцы задней части тела, и исчезла где-то вверху.

Рингил облегченно выдохнул. В груди грохотало сердце.

Пожалуй, оружие все-таки пригодилось бы.

Где-то на холодной, сырой от росы траве, в круге окутанных туманом камней, под незнакомыми звездами…

Обнаженное, белое, как кость, тело стоящего на четвереньках Ситлоу. Он пыхтит и рычит, словно пес, и Рингил снова и снова пронзает его сзади, ухватившись за бедра двенды. Ощущение, что они не одни, что обступившие их камни — молчаливые, возбужденные зрители, заплатившие за право наблюдать зрелище. Дрожа от вожделения, Рингил тянется за членом двенды — вот он, напряженный, пульсирующий, готовый взорваться.

Чувствуя эту силу, Рингил теряет остатки самоконтроля, слышит собственный рык, видит себя словно бы со стороны и сверху, как бьется он между расщепленных ягодиц Ситлоу, как качает набухший, выскальзывающий член, как тот вырывается из его пальцев, как воет и рвет траву двенда, и как он, Рингил, словно по сигналу трубы, кончает за ним следом.

И оседает, валится вперед, будто падающее в реку горящее здание, обхватив Ситлоу сзади, отчаянно выжимая последние капли в мокрую траву, вжимаясь лицом в широкие белые плечи, смеясь и всхлипывая, и слезы, теперь уже колючие, как льдинки, вонзаются в бледную кожу двенды.

За невысокими холмами, под небом, густо усыпанным звездами, пролегала дорога из черного камня. Дорога, построенная для гигантов. Разбитая, с торчащей между плитами травой, она растянулась на добрых пятнадцать — двадцать ярдов справа и слева от идущих по ней. Время от времени они проходили по каменным мостикам, поднимавшимся выше Восточных ворот в Трилейне. Справа, на склонах холмов, молчаливые, как стражники, застыли хмурые башни. Что-то в их архитектуре показалось Рингилу неправильным. Безликие, плоские, они напоминали детские рисунки зданий и отличались только высотой, как будто их вытянули специально, за пределы всякой разумной человеческой целесообразности.

— В них кто-нибудь живет?

Двенда бросил на башни косой взгляд.