Карина Демина - Ведьмаки и колдовки

Вопрос был из разряда риторических.

— Ах да, конечно… прекрасные девственницы в ассортименте…

Подумалось несвоевременно, что права была Иоланта, девственность и вправду крайне опасна для жизни, а потому, ежели все закончится благополучно, Себастьян постарается от этой благоприобретенной девственности избавиться.

А то мало ли…

— С запасом брали, дорогая тетушка.

— Увы, — развела она руками. — Никогда не знаешь, какую он цену возьмет. Ядзита, будь добра, подойди…

…она?

— Нет, — Ядзита ответила тихо, — я не стану этого делать.

— Станешь, дорогая моя. — Клементина сама шагнула к ней и темными от крови пальцами по щеке провела. — Конечно, станешь… ты ведь делала уже… ты приносила ему жертвы.

— Птиц. И животных.

— Человек — то же животное, просто ходит на двух ногах.

— Нет.

— Ты не умрешь, дорогая. Не так много осталось тех, кто отмечен его благодатью… не бойся. Просто воспользуйся своим даром… — Голос Клементины звучал мягко.

А ведь и вправду не убьют.

Прочих — быть может, если не как жертв, то — как ненужных свидетельниц, а Ядзита… нужна, не сама она, но семейный ее дар. Вот только она приняла решение.

И смерти не боится.

Для таких, как Ядзита, смерти не существует вовсе. Заставить? Заставят. Ядзита не понимает, какой может быть боль…

— Не надо упрямиться… — продолжала увещевать Клементина.

Сладкий голос, сахарный просто-таки. Демон ворчит, не смея отвести взгляда от алтаря. И тот, кто на другой стороне мира, наблюдает. С ленивым интересом, с неким странным подобием благодарности, поскольку собственное его существование было несколько однообразно.

Ядзита обернулась, и Себастьян осторожно кивнул, надеясь, что жест этот будет истолкован верно.

— Дорогая, пойми, — Клементина вцепилась в подбородок, заставив Ядзиту задрать голову. — Мы можем тебя заставить. Причинить боль. Обречь на смерть…

— В страшных муках, — напомнил Себастьян.

— …и все одно добьемся своего. Не упрямься.

— Я… пообещайте, — Ядзита сглотнула, — пообещайте, что она умрет… быстро… и без боли…

Демон поморщился, не одобряя подобный вариант. Тому, кто наблюдал, было глубоко безразлично, как именно умрут в его честь, а панна Клементина ответила:

— Это, дорогая, будет зависеть исключительно от тебя…

ГЛАВА 13,

в которой дом выворачивается наизнанку и творятся иные преудивительные вещи

Съешьте с утра живую жабу, и ничего худшего в этот день с вами уже не случится.

Лихослав почти успел.

Окно стремительно зарастало ядовитым плющом. Из-под глянцевого покрывала листвы проглядывали острые колючки весьма внушительных размеров, и Лихо подозревал, что если такая поцарапает, то зудом и сыпью дело не ограничится.

Плющ расползался.

Он цеплялся за стену тонкими зелеными побегами, за которыми тянулись тяжелые одревесневшие ветви. И ноздри щекотал слабый аромат дурманника.

— Эк у вас тут весело, — заметил Аврелий Яковлевич, доставая из кармана кашемирового пальто часы. Пальто было солидным, с кротовым воротником, и мех мягко переливался, поблескивал. Часы тоже выглядели богато и тоже поблескивали, правда, не мехом, но камушками. — Еще десяти нет, а уже начали… торопятся, паскудины.

— И что теперь? — Лихо пальто и часы раздражали, как и собственная беспомощность.

— А ничего. — Аврелий Яковлевич брегет вернул на место, отер навершие трости платочком, а саму трость сунул невзрачному человеку, которого Лихо заметил только теперь. — В гости пойдем.

От человека пахло травами.

Держался он робко, сутулясь и стараясь не выходить из тени старого ведьмака. Кто таков? Кажется, знакомец Себастьянов. Вспомнилась братова дурная шуточка. Зачем он здесь? А какая разница, ежели пришел, значит, надо так. Аврелию Яковлевичу Лихо доверял, не сказать чтоб вовсе безоглядно, но крепко.

— Так не пустят же ж, — заметил он, успокаиваясь.

— Это ты, Лихославушка, просто просить не умеешь. — И ведьмак решительно направился к дому, к двери, только не парадной, самым причудливым образом исчезнувшей, но к задней, которою прислуга пользовалась. Впрочем, плющ успел и до нее добраться. Что характерно, растению Аврелий Яковлевич не понравился крепко. Листья зашевелились, с шелестом, будто шепоточком, и из-под них выглянули острые иглы.

— Шалишь, — погрозил пальчиком ведьмак. — Нехорошо, дорогой. Там люди нас ждут… волнуются…

К. увещеваниям плющ остался глух. Разве что иголок прибавилось.

— Что ж, сам виноватый. — Аврелий Яковлевич, перехватив трость, наклонился и дыхнул…

…листья желтели и, стремительно иссыхая, сворачивались в трубочку, осыпались. Черные язвы расползались по побегам, и острые иглы обращались в пепел.

— Чего ж вы такого пили-то, Аврелий Яковлевич? — осторожненько поинтересовался Лихо, на всякий случай от ведьмака отступив.

Мало ли… волшба — дело такое, ненадежное, он ненароком дыхнет, а Лихо потом пожелтеет… и ладно, если только пожелтеет.

— Да так, по малости, — рассеянно ответил ведьмак. Ежели он маневры крестника и заметил, то оставил без внимания. — Далее пойдем — меня держись… и еще, Лишек, аккуратней там… ты-то ныне, может, и силен, но… помнишь?

Ведьмак коснулся груди.

Лихо кивнул: помнит, как забыть?

— По правде говоря, надо было бы тебя тут оставить, так оно мне спокойней было бы, но… есть у меня ощущение, что пригодишься ты. Так что извиняй, ежели вдруг…

— Ничего, Аврелий Яковлевич. Я бы все одно не остался.

И ведьмак, кажется, это распрекрасно понимал.

За дверью жила темнота.

Она колыхнулась навстречу Лихо, спеша обнять его и ощупать. Она заговорила голосом ветра и старых не мертвых деревьев… она забралась в самое душу, вытягивая из нее потаенное.

…запахи, звуки…

…ощущение бега, плотного покрывала мха под ногами…

…не ногами, а…

…слепые глаза болотных озер, и след, что вьется по мху, ведет туда, где живые… живое…

— Брысь, — сказал Аврелий Яковлевич, и рука его тяжелая на плече заставила Лихо очнуться. — Аккуратней, крестничек. Помни, что в случае чего, то я самолично…

— Помню. — Лихо потрогал языком клыки. — Спасибо, Аврелий Яковлевич, и… в случае чего, вы уж не медлите.

Ведьмак хмыкнул.

А он и вправду не станет медлить. Дунет, плюнет, дыхнет ли гнилью, тростью ли огреет, да со всем прилежанием. Тросточка-то небось заговоренная… и к лучшему.

Хотя вот помирать Лихослав не собирался.