Карина Демина - Ведьмаки и колдовки

Демон заворчал.

Семейная беседа, которая протекала в целом мирно, навевала на него тоску. Да и в этом чуждом мире существу, порожденному Хельмовой бездной, было несколько неуютно. Тело, которое ему досталось, несколько защищало и от холода мира, и от его упорядоченности, в которой демону виделась смертельная опасность, но чем дальше, тем более неуютным становилось оно.

Тесное.

Неудобное, пожалуй, как бывает неудобна старая одежда, пусть разношенная, но все одно слишком маленькая уже… и демон вырвался бы, но…

Путы колдовки держали.

Приказывали повиноваться. И он, бессмертный и почти всемогущий, вынужден был терпеть. А это для демона, честно говоря, было внове. И он ворчал, вздыхал. Ходил, переставляя такие тонкие, неустойчивые ноги существа, которое было слишком ничтожно, чтобы оценить все величие демона, и в ничтожности своей стенало, стонало и ныло, отравляя и без того нерадостное существование. Он бы сожрал никчемную душу, но без нее и тело погибнет. А демон пусть и не отличался интеллектом, но усвоил, что в мертвом теле еще неуютней, чем в живом.

И, остановившись перед алтарем Хельма, демон сунул палец в ухо, раздумывая, не пришла ли пора убивать. Он все-таки обещал людям смерть в страшных муках, а к обещаниям, как и к смерти, демон относился очень серьезно.

— Потом, помните, был аглицкий герцог… и тот циньский князь… но вы с возмущением отвергли всех женихов, — меж тем продолжал Матеуш, не обращая внимания на маневры одержимой Богуславы. — И чем теперь недовольны?

— Я любила и была любима. Но мой брат счел этот брак…

— Мезальянсом, — обрезал Матеуш. — Дорогая тетушка, почему-то вы рассматриваете свободу как возможность исполнить любое свое желание. Вам ли напоминать, что у любого человека помимо его прав и обязанности имеются? К слову, мне моя невеста совершенно не по вкусу, полагаю, как и я ей. Но у нас есть долг перед нашими державами и нашими народами, который мы исполним. И полагаю, мы сумеем договориться друг с другом… после появления на свет наследника, я не стану ограничивать супругу в связях, естественно, при разумном ее поведении… и условии, что связи эти обойдутся без… нежелательных последствий.

— Рассчитываешь на ответную любезность, племянник?

Клементина скрестила руки на груди.

— На равноправие в семье. Вам, тетушка, сие должно быть близко и понятно. — Матеуш потрогал губы, которые несколько распухли.

— Лицемеры.

— Объективная реальность, тетушка, такова, что ни я, ни мои сестры, ни вы не имеем права распоряжаться собой, как бы вам того ни хотелось. Допустим, отец разрешил бы этот нелепый брак… и что в итоге?

— Я была бы счастлива.

— Возможно. Есть вероятность, что вы не разочаровались бы в избраннике в первый же год замужества, как то частенько случается. Возможно, он не разочаровался бы в вас… возможно, вы оказались бы просто-таки созданы друг для друга и… что с того? Сестра короля замужем за… за кем, к слову? Бывшим купцом, которому удалось добиться титула? Провинциальным бароном с непомерными амбициями? Помилуйте, тетушка, нас бы просто-напросто не поняли! К вам сватались Радомилы, Кушневичи, Гарошвины… да взять вас в жены был бы рад любой шляхтич королевства, не говоря уже о заграницах. И боги с ними, с заграницами, но разреши отец вашу свадьбу, что он получил бы? Десятки разобиженных князей, которых эта обида сплотила бы?

Клементина молчала.

А ведь не столь она и глупа, понимает все распрекрасно, и про князей, и про политику, и выходит, что сама, собственным упрямством выбрала эту странную стезю не то старой девы, не то просветленной отшельницы на королевской службе.

— Не слишком ли высокая цена за любовь? — тихо спросил Матеуш. — Король и Совет и без того живут, что кошка с собакой… а ежели до прямой стычки дошло бы, то… кому от того была бы польза?

Она отвернулась, вскинула руки, точно желая защититься от жестоких в своей правоте слов.

— И у вас был выбор, дорогая тетя, и вы его сделали. Только почему-то не подумали, что у каждого выбора последствия имеются. А вы, кажется, не желаете их принимать.

— Замолчи!

— Почему? К слову, я ту историю с вашим сватовством помню… да и отец кое-что рассказывал…

— Он… он… он все разрушил!

— Все ли? Он ведь не угрожал вашему жениху, но лишь сделал ему предложение. Вместо вашей руки — руку баронессы Клемицкой с родовым имением и наследуемым титулом в придачу. И поверьте, ваш любимый не стал раздумывать… разумный, в отличие от вас, тетушка, человек.

— Ты… ты лжешь…

— Вы ведь знаете, что нет.

Демон, которого в общем-то ни о чем не спрашивали, кивнул. Он, в отличие от людей, ложь чуял и находил запах ее прелестнейшим, однако в словах человека лжи не было.

— Он сказал…

— Дайте угадаю. Он сказал, что король против этого брака. Чистая правда, между прочим. А еще, что отец ему угрожал… и, наверное, не только ему, поскольку собственной жизнью ваш ухажер бы пожертвовал и, быть может, жизнью ближайших родичей… и не ближайших. А вот уж чего благородный герой никак не мог допустить, так это угрозы вашей, тетушка, бесценной жизни.

— Ты… ты… ты его не знаешь!

— Или вы, дорогая тетушка? — вкрадчиво поинтересовался Матеуш. — Подумайте…

— Мы любим друг друга…

— Или вам так хочется думать. О да, он, конечно, объявился после свадьбы… что на сей раз пел? Что приказ исполнил, пытался жить с баронессой, но понял, что любит лишь вас, верно? И что там у него — не жизнь, а сплошные страдания?

— Она его не понимала.

— Он сам себя понять был не в состоянии, дорогая тетушка. — Матеуш откинулся на стуле.

А ведь слушает его не только Клементина.

Мазена — само внимание… и Габрисия, и Эржбета, которая аж вперед подалась и собственного любопытства не скрывала. Надо полагать, на этой истории не одну книгу написать можно…

Иоланта перестала плакать.

А Евдокия достала из широких юбок часы на цепочке. Ее сестрица, взгляд которой Себастьян то и дело ощущал на себе, покачала головой. И как это расценивать?

Еще не время?

— Что до непонимания, — Матеуш, кажется, получал от происходящего немалое удовольствие, — то оно не помешало ему сделать баронессе четырех дочерей.

— Ему нужен был наследник.

— Ну да, конечно… кстати, кого мне действительно жаль в этой ситуации, панночка Иоланта, так это вашу матушку. Она подобного супруга не заслужила. А вы, дорогая тетушка… знаете, отец вас и вправду любит, если до сих пор в монастырь не спровадил.

С этим Себастьян согласился.

— И он огорчится, когда узнает, что вы затеяли.