Дэвид Геммел - Эхо Великой Песни

— Значит, они предлагают нам жизнь ценой измены?

— Да, — ответил Раэль, и Мирани, встретив его взгляд, умолкла.

— Знает ли Ану о ситуации, в которой мы оказались? — спросил кто-то из мужчин.

— У нас нет возможности связаться с ним.

Руку поднял синебородый Горей.

— Как вам известно, — начал он, — я здесь один из старейших. Я видел много войн и несчетное количество битв.

Мой вопрос таков: верит ли подвижник-маршал, что мы сможем выиграть эту войну?

— Да. Я верю.

— Тогда я задам второй вопрос; что будет с нами в случае победы?

— На это я не могу ответить, Горей. Я не знаю. Есть еще вопросы?

— Сможем ли мы вернуть себе власть, когда работа Ану будет завершена? — встав, спросил Никлин.

— Вряд ли, — признал Раэль. — Наше время как властителей истекло. Хуже того, я не думаю, что вагары позволят нам и дальше сохранять бессмертие. Найдутся многие, которые захотят отомстить нам за прошлые обиды, а другие воспротивятся нашему долгожительству из зависти. Если мы все-таки победим, нам придется искать себе дом в другом месте.

— Если мы не заключим союз с алмеками, — вставил Капришан.

— Да, верно.

Все молчали, и Раэль, выждав несколько мгновений, заговорил снова:

— Перейдем к обсуждению. По нашему обычаю, я попрошу выступить двух человек. Один из них выскажется за союз с алмеками, другой против. Привести свои доводы в пользу принятия предложения Кас-Коатля я прошу подвижника Капришана.

Капришан вышел на середину зала и стал лицом к собранию.

— Мне кажется, здесь нечего обсуждать. Мы не защищаем больше наши дома и нашу землю, ибо земли у нас нет, а дома и все имущество будут отняты у нас в случае победы над алмеками.

Однако забудем на время о войне и о наших близких, которых мы успели на ней потерять. Вспомним, как мы впервые услышали об алмеках. Тогда мы узнали, что они такие же аватары, как и мы.

Мы надеялись, что они примут нас, как братьев, и мы вместе будем править этим дикарским миром. Отчего же мы отказались от той своей надежды? И что сулит нам продолжение войны? Мы станем изгнанниками — если, конечно, вагарам не придет в голову перебить нас, когда война будет выиграна. Мы будем странствовать по морям и рыть землянки на каком-нибудь чужом берегу, и гнуть спину на полях, как крестьяне. Многие ли из нас хоть что-то смыслят в земледелии? Многие ли умеют выращивать и забивать скот? Кто здесь способен построить дом, соткать кусок полотна, сколотить стул?

Мы боги, друзья мои, а боги не опускаются до подобных низменных занятий. На то есть слуги и крестьяне, возделывающие нашу землю.

Итак, алмеки намерены убить сколько-то вагаров. Почему это должно нас волновать? Их жизни по сравнению с нашими длятся лишь несколько мгновений.

Правда в том, что поражение алмеков станет и нашим поражением. Следовательно, мы должны объединиться.

Капришан вернулся на свое место, провожаемый рукоплесканиями, и Раэль снова вышел на середину.

— Оппонентом я попрошу выступить Вирука.

Вирук, сидевший двумя рядами выше, сошел вниз с озадаченным видом.

— Но я согласен с Капришаном. Почему я?

— Потому что ты садовник, — сказал Раэль и отошел в сторону.

Вирук стоял посреди зала под взорами безмолвных аватаров.

Только что, слушая речь Капришана, он соглашался с каждым его словом. Любые возражения казались ему бессмысленными, однако Раэль попросил его выступить оппонентом. Подвижник-маршал выбрал его, и Вирук чувствовал себя польщенным, ибо Раэль был единственным человеком, к которому он питал уважение. Вирук по-своему любил его так, как никогда не любил собственного отца, и не хотел бы его подвести.

Все ждали, когда Вирук заговорит, он же не имел понятия, о чем говорить. Слова Раэля казались ему загадочными. Какое отношение имеет садоводство к союзу между алмеками и аватарами?

— Кажется, у нашего кузена возникли некоторые затруднения, — заметил Капришан. По залу прошел нервный смешок.

Вирук улыбнулся и вдруг понял, чего ждет он него Раэль.

— Я вспоминал свой сад, — начал он, — со всеми его цветами, кустарниками, козявками и червячками. Знаете ли вы, какую важность имеет самый маленький червячок? Ведь он проделывает ходы, по которым воздух проникает в землю и питает ее. А летучие насекомые, которые так досаждают нам в городе в летнюю жару, опыляют растения, позволяя им плоде носить и радовать взоры грядущих поколений. В моем саду все гармонично, все связано с ростом и продолжением жизни. Это большое целое, где каждая частица имеет свою цель. Но я безжалостный садовник. Растения, не желающие цвести, я удаляю вместе с сорняками, и мой сад благоденствует.

У каждого растения своя роль. Аромат привлекает бабочек и помогает опылению, широкие листья сберегают влагу и затеняют почву. А увядшие листья и лепестки уходят в землю, утучняя ее для будущей поросли.

Голос Вирука зазвенел.

— Вся земля, вся наша планета — это сад, а мы в нем растения. Вот только какого рода? Две тысячи лет назад один из аватаров изобрел письменность и дал людям возможность общаться, не прибегая к устной речи. Полторы тысячи лет назад другой аватар открыл связь, существующую между кристаллами и солнечным светом. Еще через триста лет три математика, изучающие тайны звезд, открыли Великую Песнь. С помощью ее Музыки мы творили чудеса на погибшем ныне континенте. В то время, друзья мои, мы были ценными растениями. Мы научили мир письму и земледелию. Мы победили болезни, а затем и саму смерть. Мы были подобны плодовым деревьям, выросшим на голом камне.

Мы питали мир своим знанием.

Вирук помолчал и обвел глазами публику.

— Но это было давно. Чем мы стали теперь — мы, новаторы, изобретатели, подвижники? Во имя чего мы подвизаемся? Что мы даем саду? Мы находимся на грани вымирания, и единственный довод, который наш кузен Капришан находит в пользу союза с врагом, — это наша никчемность, не позволяющая нам выжить в одиночку. Мы, давшие миру цивилизацию, не можем смастерить стул. Мы, одевавшие невежд знанием, не способны ткать. Какую же роль в таком случае мы исполняем в общем саду? Мы больше не плодоносим и даже не цветем.

Мы солома, мертвая и давно высохшая.

Поймите меня правильно, аватары: с алмеками дело обстоит точно так же. Они ничего не дают миру — они берут. Они никого не кормят — они поедают. Да, они такие же, как и мы, и Садовник выполет их с корнем, как и нас.

Теперь я отвечу на вопросы Капришана. Да, я разбираюсь в земледелии, я умею выращивать скот и забивать его. И мне случалось делать стулья, столы, а однажды и кровать. Ткать я, правда, не умею, но если будет нужда, научусь.