Оксана Панкеева - Люди и призраки

Глава 11

Я думаю, что это опять пришли к нам сказочные существа, нынче ночью у них здесь встреча.

Все закончилось как-то резко и неожиданно. Крутизна склона в очередной раз изменилась, словно кто-то невидимый рывком наклонил доску-качели, и вместо горы под ногами оказалась почти ровная поверхность. От резкого толчка Кантор не удержался на ногах и плюхнулся плашмя прямо на лед. Вернее, в лужу, поскольку лед растаял так же стремительно. Его спаситель, тоже не удержав равновесие, с размаху сел на пятую точку и с облегчением рассмеялся.

— Вот и все. Пойдем, я тебя провожу. Мне тоже на выход, а то ведь действительно на работу опоздаю.

— Интересно, чем же все кончилось и что это было? — поинтересовался Кантор, безуспешно пытаясь вытереть с лица жидкую грязь, поскольку руки его были испачканы по самые локти.

— Вот теперь произошло именно то, что и требовалось, — беззаботно пояснил Доктор, оглядываясь, обо что бы вытереть руки, но не нашел ничего лучше, чем собственные штаны. — Кто-то тебя держит. И кто-то очень крутой, судя по тому, как резко изменилась реальность. Так что я тебе больше не нужен и могу спокойно вернуться к своим пациентам, к моим родным коматозникам, психам и умирающим. А ты для практики попытайся нащупать направление и проводить меня на выход. Можешь даже сам подняться, но я бы тебе не советовал. Больно будет.

Кантор чуть не свернул себе шею, с грехом пополам утираясь плечом, и кивнул:

— Пойдем. Только я, наверное, все-таки поднимусь.

— Как хочешь, — пожал плечами мальчишка. — Ну, куда?

— Туда, — уверенно махнул рукой Кантор.

— Верно, — кивнул Доктор, — пошли.

Некоторое время они молча шагали бок о бок по раскисшему талому льду, перемешанному с грязью. Потом Кантору надоела тишина, которую нарушало только противное хлюпанье и чавканье под ногами. От этого мерного чавканья ему опять начало казаться, что он сходит с ума. Хотя, если подумать, в Лабиринте это невозможно. Вернее, в Лабиринте невозможно было быть нормальным. Или, еще вернее, чувствовать ту неясную черту, что разделяет рассудок и безумие. Как бы то ни было, молчать было тягостно, и Кантор спросил первое, что пришло в голову:

— Доктор, а как ты видишь меня сейчас? Или я все время кажусь тебе ребенком?

— Нет, — охотно ответил тот, — ты каждый раз другой. То старше, то моложе, то с татуировкой, то без. Даже лицо меняется, не говоря уж о прическе и одежде. К примеру, сейчас ты коротко пострижен и на тебе крутые байкерские покрышки. А в пустыне был совсем голый, но очень лохматый. А что?

— Ничего, просто интересно. А что такое «байкерские покрышки»?

— Это такой… специальный костюм. Вряд ли я могу тебе более доступно объяснить.

— Да ладно, не важно. Это я так, чтобы не молчать.

— Нервничаешь? — удивленно приподнял брови Доктор.

— Не то чтобы…

— А что?

— Ощущение, что я с ума схожу, — честно признался Кантор, поскольку молчать не было сил, а врать в Лабиринте он не мог.

— Это тебе только кажется, — утешил его Доктор. — Ты, наверное, просто никогда не бывал в Лабиринте подолгу. За исключением того случая, когда завис здесь пять лет назад. Не привык к этим сдвигам реальности, вот тебе и кажется, будто сходишь с ума. А на самом деле у тебя на удивление прочная психика. Гибкая и потому прочная. Улавливаешь?

«Да уж, гибче некуда», — подумал Кантор, снова вспомнив задушевную беседу с толстяком Тедди. И, усмехнувшись, продолжил разговор:

— Откуда ты это знаешь?

— Сделал вывод из общения с тобой, — охотно пояснил мальчишка. — У тебя есть очень интересная особенность — отсутствие четкой границы между нормальным и ненормальным, а также страха перед чуждым и необычным. Ты охотно приемлешь то, что выходит за рамки привычного миропорядка, оно тебя не пугает, а даже напротив — кажется интересным и привлекательным. Так что, приятель, авторитетно заявляю — чтобы свести тебя с ума, надо изрядно потрудиться.

— Однажды у меня это получилось, — помрачнел Кантор.

— Так ведь тогда ты сам этого захотел, — пожал плечами Доктор, — потому и получилось. Видно, реальность достала тебя настолько, что ты по собственной воле ушел от нее и застрял в Лабиринте, не желая отсюда выходить.

— Откуда ты знаешь?

— Давай лучше о другом, — ушел от ответа Доктор, и Кантор понял, что опять спросил лишнее.

— А о чем?

— Да хотя бы анекдот расскажи, что ли. Только не политический, а то непонятно будет.

— Ладно. — Кантор пожал плечами и послушно принялся рассказывать первое, что пришло в голову. — Одна дама, путешествуя по Галланту, решила остановиться на ночь в провинциальной гостинице. А там не оказалось свободных номеров. Время было позднее, погода паскудная, и дама стала настаивать, чтобы ей нашли хоть какую-нибудь комнату, обещая хорошо заплатить. Хозяин помялся, потом говорит: «Есть у нас один номер, но он не совсем свободен, и вряд ли вы захотите там ночевать…» Однако дама согласилась. Наутро она спустилась веселая и счастливая, долго благодарила персонал и расплатилась с неслыханной щедростью. Потрясенный хозяин изумленно поинтересовался: «Простите, мадам, но вас ничего не смутило в этом номере?» — «Ничего, — беззаботно ответила дама, — Я провела прекрасную ночь». — «Но, мадам! — в ужасе вскричал хозяин. — Разве вы не заметили, что в том номере лежал мертвый мистралийский кабальеро?». «Правда? — искренне изумилась дама. — А я подумала, что это живой лондрийский джентльмен…»

Доктор засмеялся и заметил:

— Я давно обратил внимание, что анекдоты разных миров очень похожи. Что-то у тебя настроение испортилось, как я вижу. Не надо было рассказывать о мертвых мистралийцах, если тебе это неприятно.

— Я об этом и не подумал… — неохотно отозвался Кантор. — Просто ты попросил политических не рассказывать… и я вспомнил одного знакомого. Он, наоборот, вечно приставал к переселенцам с требованием рассказать политический анекдот, и чем непонятнее, тем ему было интереснее.

— А смысл?

— Ему нравилось самому догадываться, в чем шутка. Он любил загадки, над которыми надо подумать. Необычный был человек. И погиб как-то… ненормально.

— Потому ты и расстроился? Хочешь об этом поговорить?

— Нет, — качнул головой Кантор, — не хочу. Еще сильнее настроение испортится.

— Ну и хорошо, что не хочешь. Ведь мы уже пришли.

— Так быстро?

— А что ты хотел? Странно, что тебя вообще не вынесло. Вот он выход, видишь?

— Да… — вздохнул Кантор. — Ну что, будем прощаться?

— Само собой, — согласился Доктор.