Дэйв Дункан - Меч демона

Рори с довольным видом сделал еще глоток.

Все — правда. Ужасная, но правда.

— Тогда зачем я нужен королю? Вот мой второй вопрос: какова истинная причина, по которой вы устроили этот поединок?

Хозяин взял графин и отошел к дубовому буфету убрать его.

— А ты как думаешь?

Тоби потер распухшую челюсть.

— Я думаю, за королем охотятся колдуны. Ему нужно, чтобы его защищало колдовство. Мне кажется, вы устроили все это, чтобы посмотреть, придет ли мой демон-хранитель мне на помощь.

— Отчасти, возможно, так.

— Не слишком красиво по отношению к ни в чем не повинному моряку, который всего-то и собирался, что заработать своими кулаками несколько марок.

— Ох, уволь! Он был просто безмозглый позер. Ему, видите ли, гордость не позволила, чтобы его дружки-матросы увидели, как его побил малец. Он умер по собственной глупости.

— Так это не сработало, не так ли?

Рори печально усмехнулся:

— Насколько я видел, нет. Что это за хранитель, если он позволил разбить тебе лицо в кашу!

Это немного утешало. Ничего хорошего нет в том, чтобы убивать человека в дружеском кулачном бою, но знать, что ты убил его голыми руками, все же лучше, чем мошенничать, используя колдовство.

— И все же — зачем я королю Фергану?

— Я же сказал тебе: он идиот. Он увидел человека, оказавшегося недостаточно умным, чтобы понять, что его побили, и его романтическая душа зашлась от восторга при таком проявлении отваги. Проявлении тупости, я бы сказал.

Тоби вздохнул. Именно этого он и боялся. Его принимают на службу как королевского колдуна, а ему нечего предложить.

— И это был не единственный повод к поединку, — продолжал Рори, облокотившись на камин.

— Что еще?

В свете огня серебристые глаза торжествующе сияли.

— Насколько я помню, ты на протяжении всего нашего путешествия настаивал, что Кеннет Кэмпбелл из Тиндрума доверил свою дочь твоему попечению.

Тоби застыл. Где-то в глубине его усталого сознания сигнальный рог трубил: «Тревога!»

— Ну?

Рори оскалил зубы в улыбке:

— Ты утверждал, что являешься ее опекуном — неофициальным, разумеется.

Здорового мужлана снова обвели вокруг пальца — в чем-то, как-то… Он понимал это. И тоже притворился.

— Что вы хотите сказать?

Ухмылка превратилась в торжествующую улыбку.

— Я хочу сказать, Тобиас Ублюдок, что имею честь просить у тебя руки твоей подопечной.

Тоби был настолько оглушен этим, что почти лишился дара речи.

— Руки?

— Вот именно. Собственно, моя просьба — чистая формальность. Ее родители будут здесь уже завтра, чтобы присутствовать на церемонии бракосочетания. За мое будущее счастье! — Мастер Аргайль осушил кубок и швырнул его в огонь.

— И Мег согласна?

— О да! Даже если бы она отказала, я уверен, ее родители настояли бы… но она согласна. Мы, можно сказать, помолвлены. Сразу после боя.

Боя, во время которого Тоби Стрейнджерсон не только показал себя безмозглым скотом, не только позволил сделать из себя кашу, но укокошил своего противника. Вот, значит, настоящая цель этого боя…

— Если ты так заботишься о ней, можешь поздравить меня с помолвкой, — великодушно предложил Рори, изучая свои ногти. — Твоя беда, Лонгдирк, в том, что ты циник. Ты не веришь в любовь. — В серебристых глазах блеснул вызов. — Или веришь?

— Иногда.

— Но не сейчас? Или ты допускаешь любовь для женщин, но не для мужчин? Значит, тебе придется на этот раз просто поверить. Мои намерения абсолютно благородны. Проблема, от которой ты не уйдешь, Лонгдирк, — это то что я богат, я хорош собой, и я самый желанный холостяк во всей Шотландии. По твоим примитивным меркам я, возможно, просто наглый негодяй, но я так влюбился в дочь коптильщика, что собираюсь сделать ее своей женой, вместо того чтобы просто затащить на сеновал. Что, твой цинизм не понимает этого, да? Моя бабка тоже поначалу пришла в ужас — пока не познакомилась с Мег получше. Мне кажется, она влюбилась в нее так же быстро, как я, — через десять минут, в крайнем случае через двадцать.

Мег в Инверери-Касле, одетая в обноски леди Лоры…

— Это все лютня, — вздохнул Рори, восхищенно созерцая ногти на другой руке. — Она сидела рядом со мной на камне под луной. Я играл на лютне, а она пела.

— И она влюбилась?

— Нет, я. Я подумал, что это самая потрясающая девушка из всех, которых я встречал. Она была абсолютно невинна, но с огоньком, с чувством юмора… Я вдруг вообразил себе жизнь в обществе Мег и погиб! Конечно, я не мог тогда открыть свои чувства, хотя сам в них уже не сомневался. А она не говорила ни о чем другом, кроме как о здоровом, красивом тиндрумском парне, который спас ее от сассенаха. А потом ты, шаркая, вынырнул из тумана — с мечом на спине, волоча свои кулачищи…

Тоби откинулся на спинку кресла. Теперь-то он понял, что произошло между ними той ночью.

— Тогда и начались все неприятности!

— Вот именно! Любовь — это не все, что может случиться с первого взгляда, — усмехнулся Рори. — Но теперь все позади. Я выиграл.

Нищий бродяга против наследника первого семейства Шотландии? Даже когда Тоби начал понимать, за что идет состязание, даже тогда игра не была справедливой.

— Это вас удивляет?

— Пожалуй, нет. Нет, не удивляет. Отец, конечно, заживо изжарит меня на вертеле. Он надеется, что я женюсь на плосколицей, плоскогрудой, плоскостопой дуре из Макдональдса. Ничего, бабушка с ним справится.

Язвительность не поможет.

— Я хочу поговорить с Мег.

— Тебе надо успеть на корабль.

— Но у меня есть еще время попрощаться, не так ли?

— Ты измолотил человека до смерти у нее на глазах. Думаешь, она захочет говорить с тобой?

— Чего вы боитесь: что я утащу ее или что она сама со мной сбежит?

— Попридержи язык, парень!

Тоби поднялся:

— Я теперь человек короля!

— Твой король — призрак, лишенный трона! — надул губы Рори. Его взгляд скользнул по галерее для менестрелей, потом вернулся к Тоби. — Что именно ты хотел обсудить с моей невестой?

— Сказать ей, что я преисполнен радости по поводу ее удачной судьбы. Пожелать ей счастья.

Конечно же, Рори не доверял ему, даже теперь.

— Ты что, не понимаешь? Она — дочь коптильщика. Я унаследую герцогский титул, тысячу вооруженных гвардейцев, Аргайль, семь или восемь замков, поместья в Англии, дома в Эдинбурге и других городах. Ты — никто, никем и останешься. Признаю, у нее юношеское влечение к тебе. Я могу простить это, ибо она очень юна. Но ты простой бугай, Лонгдирк. Вряд ли ты проживешь еще неделю, но если даже и проживешь, у тебя все равно нет будущего, ничего, что можно было бы предложить женщине. Ты понимаешь, что у нее просто не было выбора?