Владислав Русанов - Стальной дрозд

Но всего, что натворил Фальм, не знали и Белый с Мастером. Не знал и Кирсьен. Да и не стремился. Имеющегося знания хватало, чтобы возненавидеть господина барона, а с ним вместе и его сообщников.

Приближаясь к месту расположения барнского командования, Кир чувствовал яркую пульсацию чужого колдовства. Словно распустившийся цветок, если можно себе представить цветок, смердящий выгребной ямой. А рядом с ним остро ощущалась аура котолака. Кир не мог описать ее словами, да и не брался. Странная, отталкивающая смесь человеческого и звериного. В оборотне не звучала спокойная уверенность дикого кота, хищника опасного, но справедливого. Нет, там была скорее безумная ярость и презрение ко всем окружающим. Иначе барон Фальм не был бы самим собой.

Кентавры атаковали штаб барнской армии стремительно и неотвратимо, как горная лавина. Очевидно, генерал делла Пиерро не ожидал нападения с тыла и дозоров не выставил, хотя охраны на крошечной поляне с двумя палатками хватало с избытком. На глаз, полсотни алебардщиков – все, как на подбор, рослые, широкоплечие, не моложе тридцати лет. Такой отряд способен решить судьбу сражения, ударив в нужное время в нужном месте. На свою беду, они не слишком-то смотрели по сторонам. Чтобы снять стрелами двух часовых, Белому понадобилось столько времени, сколько обычному человеку – прихлопнуть парочку комаров.

А потом кентавры издали боевой клич.

Его Кир слышал впервые. И мысленно пожалел окраинцев, которым приходится вот уже не одну сотню лет сдерживать натиск сынов Великой Степи. В крике конелюдей смешалось ржание злого косячного жеребца, клекот орла, мяуканье голодного кота и визг, воспроизвести который не в силах человеческое горло. Похоже, три сотни дроу, штурмующих переправу у безымянной реки, не смогли бы перекричать четыре десятка кентавров.

Часть барнцев заметалась, не слушая командирских приказов, кто-то попытался юркнуть в кусты. И только половина воинов сумела встретить врага как подобает – лицом к лицу и с оружием в руках. Они сбились плотным строем, выставив вперед алебарды, и перегородили тропу. Трое конелюдей, попытавшихся атаковать их строй «в лоб», погибли мгновенно, четвертый бил копытами, путаясь в собственных кишках, вывалившихся из пропоротого брюха.

Гнедой кентавр в меховой шапке прыгнул, отталкиваясь всеми четырьмя копытами, и грудью обрушился на острия алебард. Солдаты подались назад, хрустнули два оскепища. Степняк сбил одного барнца копытами, второго огрел кулаком по шлему, но повалился навзничь, обливаясь кровью. Строй сомкнулся над упавшими товарищами и был снова готов к обороне.

Кир понял, что надо что-то делать. Хотя убивать людей не хотелось…

Котолака – хотелось, а обманутых им людей – нет.

Волшебник вытянул руку и в одно мгновение стянул все ветры, гуляющие в верхушках ясеней и кленов, к ладони, а потом скрутил их в тугую струю и толкнул на алебардщиков.

Результат превзошел все ожидания. Солдат разметало по поляне. Кого-то ударило спиной о ствол, кто-то полетел кувырком так, что ноги задрались выше головы. Один солдат получил по шее алебардой соседа. Все-таки крови избежать не удалось…

Но Киру в тот миг было не до этого. Его лошадь, почуяв магию, дернулась, захрапела и дала сильнейшего «козла», выбросив молодого человека из седла. Он едва успел вытащить ноги из стремян.

О том, чтобы удержать повод в руках, не шло и речи. Кир упал на бок, прикрывая голову локтем. Копыто свистнуло в ладони от виска. Продолжая прыгать на всех четырех и взбрыкивать, конь скрылся между деревьями.

Лежа на земле, Кир пытался сообразить, не сломал ли какую-нибудь кость, отрешенно шаря взглядом по поляне. Схватка разделилась на отдельные кучки. Теперь кентавры довольно успешно сражались с потерявшими строй, напуганными пехотинцами. Шквал, вызванный волшебством, сорвал палатки, разметал карты и листки бумаги, которые теперь летали между деревьями, опускаясь на голову сражающихся. И волшебник, и котолак по-прежнему ощущались здесь…

Сильные руки подхватили Кира под мышки.

– Умеешь, – пророкотал молодому чародею в ухо Желтый Гром.

– Стараюсь, – ответил тьялец, нащупывая ступнями опору. Земля почему-то раскачивалась, словно палуба пиратской фелуги. – Иногда получается.

Кентавр хохотнул:

– Сильный шаман всегда скромный.

Кир сокрушенно покачал головой. Шаманом его еще никто не называл.

– Устоишь? – Желтый Гром хлопнул его по плечу.

– Ага. Попробую…

Степняк промчался мимо, толкнув человека теплым боком. Выскочивший сбоку барнец попытался подсечь ноги Желтого Грома алебардой. Конечеловек легко подпрыгнул, пропуская лезвие ниже копыт, и в полете вогнал копье сверху вниз, за ключицу, пробивая кожаный нагрудник.

Мастер ожесточенно рубился с алебардщиком. Сыщик без труда уклонялся от размашистых ударов барнца, но никак не мог подойти поближе – на расстояние выпада мечом.

Белый стоял, широко растопырив костлявые ноги, и пускал стрелу за стрелой в кроны окружавших поляну деревьев. Кир не успел удивиться, как с дерева слетел первый «плод» – человек в бригантине и шлеме. Он тяжело грянулся о землю, отбросив разряженный арбалет. Следом за ним, ломая ветки, обрушился плотный мужчина в сверкающем нагруднике и шишаке. Белооперенная стрела торчала у него изо рта, словно он поймал наконечник зубами. На плече у мертвеца сверкало три золотых банта.

«Неужто сам делла Пиерро? Ладно, после боя разберемся…»

Кир наклонился, поднял обломок древка и, опираясь на него, захромал в гущу боя. На всякий случай он окружил себя выпуклой сферой воздуха – отразить шальной болт она не сумеет, но в сторону отклонит. Один раз ему пришлось вступить в драку. Барнец с шальными выпученными глазами налетел на него и замахнулся тесаком. Бывший гвардеец ткнул его под ложечку обломанным черенком копья, добавил согнувшемуся по шее и пошел дальше.

– Дель Гуэлла, где ты? – кричал Мастер, справившийся наконец-то с упорным алебардщиком. – Я иду! Подожди меня, дель Гуэлла!

Белый пронзительно визжал что-то на своем наречии. Похоже, костерил врагов на все лады. Тьялец разобрал только «сын шелудивой кошки» и «облезлый хвост паршивого барана».

Барона Фальма Кир узнал сразу.

Да и кто не узнал бы? Котолак уже начал превращение. Черты его лица еще хранили память о благородном господине, не чуждом щегольства, но из обшлагов темно-зеленого кафтана уже торчали заросшие рыжей шерстью лапы с кривыми когтями.

Рядом с ним, брезгливо поджав губы, стоял мужчина среднего роста с остроконечной бородкой и серебристой проседью в темных волосах. Меч трепетал в его правой руке, как жало гадюки. Кир догадался, что это и есть т’Исельн дель Гуэлла, бывший глава тайного сыска Аксамалы, встречи с которым так настойчиво добивается Мастер.