Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Граф Маргант вошел, зябко потирая посиневшие от холода руки.

- Звали, Ваше Величество?

Генрих вяло повел рукой.

- Садитесь и угощайтесь, граф. Говорят, такие вина спасают от самой гадкой простуды.

- Говорят многое, - согласился граф. - А как на самом деле?

- Мне больше помогает сухой жар камина, - сообщил король. - Хотя и от вина не отказываюсь.

- Тогда я и не откажусь, - сообщил граф. Осторожно отпил, прислушался к ощущениям, кивнул одобрительно. - Еще как не откажусь!..

Генрих сказал медленно:

- Граф, как вам ситуация в Брабанте?

Он смотрел на своего старого друга и советника испытующе, граф Маргант ответил таким же взглядом. Мощь герцогства еще при герцоге Готвальде возросла настолько, что Брабант стал, по сути, независимой землей. На нового герцога король посматривал с осторожным опасением, и хотя тот не выказывает желания отделиться от Германского государства, однако, если возжелает, никто остановить не сможет.

Когда в Лимбурге вспыхнула междоусобица, Лоенгрин моментально послал туда рыцарскую конницу под руководством Шатерхэнда, как он сообщил королю, «дабы прекратить кровопролитие и дать народу жить в мире». Против ожидания они с такой легкостью и почти без потерь сломили сопротивление местных сеньоров, что одни мятежные лорды пали в сражениях, другие едва успели бежать в соседние страны.

Многие ожидали, что захваченный с такой легкостью Лимбург Лоенгрин присоединит к своим владениям, но он сообщил кротко, что мир установлен, кровопролитие прекращено и его войско возвращается.

Маргант допил вино, прислушался к ощущениям и только тогда проговорил неспешно:

- Признаю, Ваше Величество, вы не зря поставили на этого рыцаря.

Король вяло улыбнулся, но взгляд оставался отсутствующим, после паузы напомнил:

- Вообще-то я поставил на паладина.

- Да-да, на паладина, - согласился граф. - Простой рыцарь не стал бы уводить войска. Можно ли представить, что Тельрамунд оставил бы Лимбургу все вольности?.. И даже не обложил тяжелой контрибуцией? Можно еще этого чудесного вина?

- Сделайте одолжение, граф, - ответил Генрих. - Кстати, а что Тельрамунд? Этот Лоенгрин сглупил, конечно, когда оставил ему жизнь. Я помню, как этот чудак брал клятву, что Тельрамунд отныне будет творить только добрые дела! Лучше волку поручил бы пасти овец и сторожить ягнят.

- Да, - проговорил граф задумчиво, - этот рыцарь с ним еще наплачется.

Король налил себе на самое дно чаши, отхлебнул, морща нос.

- Полагаете, - поинтересовался он так же вяло, - второй поединок окончится иначе?

- Полагаю, - ответил Маргант, - граф Тельрамунд не такой дурак, чтобы снова свести выяснение отношений к поединку.

Король вздохнул.

- Тельрамунд дважды ту же ошибку не повторит.

Граф сказал саркастически:

- Не жалеете, что не на того поставили?

- Почему?

- Тельрамунд по крайней мере понятен.

Король поморщился.

- Простые люди понятны, с ними проще. А Лоенгрин - человек высоких идеалов. Он не жилец на этом свете. Мир для него чересчур жесток, но зато все, кто общается с ним, счастливы. Он никого не обидит только потому, что сильнее.

- И не оторвет Брабант от королевства, - закончил в тон Маргант, - только потому, что может это сделать.

- Что-о?

- Как, кстати, наверняка бы попытался сделать Тельрамунд. Так что на текущий отрезок времени Лоенгрин выгоднее.

Король покачал головой, в глазах появился мягкий укор.

- Откуда ты набрался такого цинизма?

- От вас, государь.

- Не ври, я не всегда такой. А ты мог бы заметить и то, что я сам бываю глупо благороден, как Лоенгрин... если это, конечно, ничего не стоит.

Граф язвительно хохотнул.

- Ваше Величество, благородство с выгодой несовместимо. Благородство как раз и становится заметным, если человек отказывается от личной выгоды.

- Во имя чего?

- Во имя какой-нибудь общей цели. Или просто в пользу другого человека. Причем не родственника, не друга, а вообще чужого. От которого ничего не ждет за свой красивый жест.

- Ага, попался!

- В чем?

- Жест-то красивый! Значит, награда в нем самом, в жесте.

Граф развел руками.

- Если бы и другим хватало такой награды, мир стал бы иным. Царствием Божьим на земле. Но, увы... Ваше Величество, не забыли, что сегодня после второго завтрака едем на охоту? Что делать, надо. Хоть и дурацкое занятие, но где еще можно укрепить старые связи, завязать новые, столкнуть соперников... и вообще судьбы мира решаются на охоте, а на дипломатических приемах только подписывают договоры!

Лоенгрин после победного возвращения из земель Тельрамунда первые два дня почти не отходил от Эльзы, выказывая ей любовь и нежность, обещал отлучаться из Брабанта все реже и реже, так как все налаживается, ну, почти все...

У Эльзы появилось новое увлечение, она покупала у крестьян голубей, а потом со своего балкона выпускала их на волю и радовалась, как ребенок, когда те поспешно уносились, часто-часто хлопая крыльями.

Сегодня она выпустили сразу полдюжины, Лоенгрин стоял в двух шагах и тихо любовался ее чистой незапятнанной красотой.

- Не понимаю, - проговорил он с тоской и горечью, - не понимаю... Почему так?

Она обернулась к нему в удивлении и тревоге.

- Дорогой, что тебя тревожит?

- Не понимаю, - повторил он уже со сдавленной яростью, - почему люди не становятся лучше? По всему Брабанту прекращены распри, разбойники исчезли, купцы без охраны ездят по всем городам и селам, разносят весть по всему королевству и даже за его пределами. У нас теперь торговцы даже с Востока... Я заложил десяток городов, по всему герцогству растут новые села и деревни, люди распахивают пустующие земли, народ богатеет, богатеет, богатеет!

Она сказала счастливо:

- Да, это все твоя заслуга!

Он отмахнулся.

- Да я не затем, чтобы похвалиться. Я не понимаю, почему разоренный и нищий народ, став богатым, не стал добрее? Не стал чище?.. Я и церкви велел строить так, чтобы охватывали всех... Папа доволен, прислал свое благословение, учредил брабантское архиепископство... Но и приобщаясь к Господу, народ не становится добрее! Где я допустил ошибку?

Она обняла его сбоку, прижалась всем телом, чувствуя тепло и надежность этого лучшего в мире человека.

- Не было ошибок, дорогой!

- Были, - ответил он тоскливо. - Понять бы, в чем.

- Какие ошибки? - запротестовала она. - В Брабанте тебя славят, за его пределами завидуют. Даже король постоянно говорит своим придворным, что если бы и в других землях королевства было бы такое же, как в Брабанте, его можно бы называть земным раем!

Он покачал головой, повернулся, она с замиранием ощутила его сильные руки, а голос, в котором звучала нежность, прозвучал над ее головой с какой-то робкой и почти детской надеждой: