Алексей Замковой - Унесенные магией

И снова вперед, лишь рассвело. Ноги подгибаются то ли от усталости, то ли от вездесущего страха. Разведчиков, как обещал Нарив, капитан так и не выслал. Дарен, да я себе даже не представляю, кто согласился бы сейчас отойти от остальных даже на пять шагов! Видимо, и Седой подумал так же. Эльф с ней — с той дорогой. В конце концов, можно ведь пройти и просто «в направлении», а там — или тот город, о котором говорила Нарив, или еще что-то позволит сориентироваться точнее. Главное — всем вместе, не отходя друг от друга… Наш десяток, к которому уже привычно присоединилась Нарив, идет впереди. Деревья… деревья… Что-то прошелестело справа… Снова тишина…

— Там какие-то строения! — крикнул Баин.

Я посмотрел в ту сторону, куда он указывает, — что-то среди деревьев есть, но разглядеть, что именно, не удается.

— Нарив, вон там что-то есть! — тихо сказал я.

Женщина подняла руку и остановилась.

— Что там? — еле разборчиво спросил Молин сквозь шлем.

Снова что-то шелестит справа. Нарив обнажила мечи и сделала шаг вперед. Я, как и остальные, последовал ее примеру.

— Что? — сзади подошел Ламил.

— Вон там, — я указал, — Баин заметил какие-то строения. А справа Нарив что-то насторожило.

Это «что-то» не замедлило появиться. С той стороны, куда вглядывается Нарив, донесся тихий, но пробирающий до самого нутра стон.

— Проклятье, чтоб тебя… — ругнулся десятник и гаркнул: — К бою!

Снова стон и шелест. Уже ближе… Что-то мелькнуло между деревьями… Какая-то тень… Человек? Тень снова мелькнула…

— Твою мать… — прошипел Навин и сделал два шага назад, пока не уперся спиной в стоящего сзади.

Лес уже не скрывает то, что приближается к нам. У меня и у самого все обмерло внутри. Это действительно человек… Вернее, нечто, когда-то бывшее человеком. Мертвец! В этом нет сомнений, как бы дико оно ни звучало. Мертвец, причем умерший очень давно. От того человека, которым это когда-то было, остался практически голый скелет. Остатки кожи и мяса лишь топорщатся небольшими, давно высохшими клочками на голых, посеревших, а где и позеленевших костях. Череп, увенчанный остатками тонких, как паутина, волос, пялится на нас темными провалами глазниц, скалит остатки зубов… И это невообразимое, противоестественное чудище медленно, но упорно приближается. Идет… тащится, словно балаганная кукла на ниточках… Только ниточек этих и не видно.

— Как может напасть что-то дохлое? — пробормотал Баин, очевидно припомнив вчерашнюю фразу Молина. — По-моему, дохлее не бывает…

— Был бы дохлым — лежал бы себе спокойно под землей, — ответил я, хотя губы не слушаются и дрожат самым позорным образом.

Внезапно Нарив прыгнула вперед. Я успел только ахнуть — одним длинным прыжком она преодолела, наверное, шагов восемь. Женщина еще даже не приземлилась, когда один из ее мечей врезался в череп приближающегося мертвеца, разнеся его на мелкие кусочки, будто он был сделан из тонкой глины. Второй меч, не успели еще попадать осколки разбитого черепа, перебил позвоночник у самого таза. Я еще только открыл рот, а Нарив уже стоит у рассыпавшейся под ее ногами кучки костей, которая только что приближалась к нам.

— Алин… — Молин поперхнулся, прокашлялся и продолжил: — Алин, напоминай мне, чтоб я с этой женщиной не ссорился. Каждый день напоминай. Как друга прошу!

— Угу, — только и ответил я, бросаясь к Нарив. — Что это было?

— Мертвецы, все, умершие от Эльфизиарова проклятия, стали подниматься из могил… — прошептала она.

— Что? — не понял я.

— Гнома помнишь? Брумгума? Помнишь, что он рассказывал?

— Так ведь сколько лет уже прошло… — начал я и осекся.

Нарив только покачала головой. Мы успели сделать только шаг назад, когда она снова насторожилась. До меня долетел новый стон — уже с другой стороны.

— Он здесь не один! — крикнул я, подбегая к десятнику.

— На место, баран! — крикнул он в ответ. — Я, по-твоему, глухой? Или тупой настолько, что сам не догадался?

От такой отповеди я растерялся настолько, что застыл на месте. Привел меня в чувство сильный толчок, от которого я чуть не покатился по земле.

— Я сказал — в строй, олух! — И Ламил гаркнул во всю мощь: — Круговая оборона! Из строя не выходить!

Кажется, стонет уже весь лес. Теперь он уже не производит впечатление мертвого. Не живого, но и не мертвого… Отовсюду, в основном со стороны замеченных Баином строений, раздаются стоны, шорохи, какие-то скрипы.

— Там! — кричит кто-то с другого конца строя. — В кустах!

Еще через мгновение оттуда же доносится звук удара, хруст… Что-то промелькнуло за деревом в пяти шагах от меня. Что-то… Собака? Или волк? В лесу вроде должны водиться волки. Только они ведь должны быть живыми! Чудовище так же неловко, как тот ходячий мертвец, которого убила (если такое слово применимо к тому, кто уже давно и так мертв) Нарив, выскользнуло из-за дерева и потрусило к нам. Кто-то справа ткнул копьем в оскаленный череп твари, но наконечник с глухим стуком только соскользнул по кости. Волк присел на задние лапы, прыгнул…

— Дарен, это что вообще? — удивленно выдохнул Молин.

От усилия, потребовавшегося для прыжка, задние лапы волка просто… отвалились! Не долетев какого-то шага до цели, тварь шмякнулась на землю и раскатилась костями вокруг.

— Да они рассыпаются просто! — крикнул Навин и засмеялся, глядя, как из кустов выползает, загребая землю костистыми пальцами, очередной скелет, у которого полностью отсутствует все, что когда-то было ниже ребер.

— Наверное, слишком долго эта гадость здесь пролежала, — высказал свое мнение Баин.

Вокруг творится форменный балаган. Наблюдая за тем, как из-за деревьев, разваливаясь на ходу, выходят, выползают, выскакивают тела давно умерших людей и животных, поднятые неведомой силой, наемники не на шутку развеселились, почувствовав себя в безопасности. Даже несмотря на никуда не девшееся гнетущее впечатление, которое производит этот лес. Кое-где, правда, время от времени раздаются удары — это окончательно добивают тех, кто все же смог добраться до нашего строя. Не расслабилась только Нарив. Она даже ухом не повела, слыша доносящиеся из-за спины шуточки и смешки, — так и продолжает всматриваться в лес вокруг.

— Осторожно! — успеваю услышать я за миг до того, как что-то толкает меня в бок.

Увлеченный зрелищем того, как позеленевший от времени и сырости скелет пытается подползти к нам, подтягивая остатки костей только одной уцелевшей рукой, я не заметил тень, метнувшуюся ко мне из-за толстого ствола дерева.

Меня отбросило назад с такой силой, что на землю повалился еще кто-то, стоявший за мной. В нос ударил такой смрад… Дарен, даже проведя детство на свалках и помойках Агила, я никогда не чувствовал такого! А уж когда я разглядел то, что навалилось на меня всем весом… Это тоже оказался мертвец. Только, в отличие от тех рассыпающихся скелетов, которые так повеселили нас, этот — относительно свежий. Умер этот человек, конечно, не вчера. И даже, думаю, не неделю назад. Я вижу только его лицо — не череп, а именно лицо, раздувшееся, с вырванными кое-где клочьями кожи, пустыми, словно стеклянными, глазами… Губы уже практически сгнили, и мерзкий оскал зубов, торчащих из распухших, позеленевших десен, все приближается к моему лицу… Чей-то сапог с размаху врезается в голову навалившегося на меня чудовища. Да так врезается, что чуть не скидывает его с меня. Голова мертвеца мотнулась в сторону настолько резко, что кожа на шее лопнула, выплеснув прямо мне на лицо какую-то гадость. От нестерпимой вони все мое тело скрутила судорога. Уже не видя ничего, я только и могу кое-как копошиться под придавившим меня к земле трупом и извергать из себя все съеденное ранее. Я даже не заметил, как тяжесть вдруг исчезла! Из меня словно рвутся наружу все внутренности!