Алексей Замковой - Унесенные магией

— Гнома получишь, когда мы отойдем на сто шагов, — упрямо повторил капитан. — И кстати, где припасы, о которых мы договаривались?

Байрода покачал головой. Я ожидал, что он сейчас снова начнет спорить, но Байрода лишь повернулся к левой пещере и крикнул:

— Хоран!

Тут же, словно только того и ждал, из темного зева появился здоровенный детина. Подбежал и встал перед нами, впрочем, на нас он не обратил никакого внимания, а смотрел только на Байроду.

— Да, господин тысячник?

— К тебе должен был прийти гонец с приказом подготовить продовольствие…

— Уже сделано, господин тысячник! — бодро доложил детина, а Седой, услышав, как солдат перебил своего командира, брезгливо поморщился.

Зато Байрода на это внимания не обратил вовсе.

— Тащите сюда.

Когда перед нами образовалась внушительная куча туго набитых кожаных мешков — таких же, как и те, в которых нам принесли продовольствие ранее, — Седой крикнул:

— Ламил! Три десятка сюда!

В числе тех, кого привел Ламил, оказался и мой десяток. Все выстроились перед нами, выжидающе глядя на капитана. Только Молин, как и я недавно, больше смотрит на луг.

— Берете мешки, — приказал капитан, — и идете вперед на сто пятьдесят шагов. Живее!

Мешков оказалось явно больше, чем людей. Кое-кому пришлось поднапрячься и тащить на себе по два мешка. Хорошо хоть, они были небольшими — навскидку, сто пятьдесят шагов такой груз и я мог бы протащить без особых проблем. В общем, куча мешков растаяла на глазах, и вот мы уже наблюдаем за удаляющимися спинами своих товарищей. Идут спокойно, не спеша… И почему этот Байрода так уверен, что поблизости есть какая-то опасность? Это если, конечно, не принимать в расчет его армию, — пока мы в пределах ее досягаемости, нам действительно грозит опасность.

— Ламил, выводи остальных! — скомандовал Седой и, предвидя возражения Байроды, повернулся к нему: — Я слово держу. Когда мои люди будут в безопасности, гнома тебе принесут. А пока я останусь здесь, чтоб ты не беспокоился.

Байрода только пожал плечами. Он неотрывно и как-то напряженно смотрит на луг, словно чего-то ожидая. Смотрит на уже преодолевшие сто пятьдесят шагов те три десятка, которые утащили мешки. Смотрит на остальную армию, тоже уже вышедшую на открытое пространство. И ничего… Вообще ничего не происходит. Те, кто перетаскивал предоставленный нам провиант, уже стоят тесной кучкой — вертят по сторонам головой и о чем-то переговариваются. Кое-кто даже уселся на траву… Остальные приближаются к ним плотным строем, в середине которого покачиваются носилки с раненым, но не устающим ругаться гномом. Вот и они присоединились к тем первым трем десяткам, которые уже нежатся на солнышке.

— Вот и славно, — пробормотал Седой и гаркнул так, что мы с Байродой от неожиданности аж подпрыгнули: — Давайте возвращайте гнома!

Тут же от основной массы отделились двое с носилками и припустили обратно.

— Что вам там надо? — вдруг спросил Байрода. — Зачем вы на верную гибель идете?

— А куда нам идти? — просто спросил в ответ Седой.

Байрода промолчал. Действительно, что он может ответить? Тут ведь только два пути — назад в джунгли или вперед, в тот лес на горизонте. К себе в горы нас, конечно, никто не приглашает. Вот и остается нам…

— Ну что, тысячник, — сказал капитан, когда носилки с гномом оказались у ног Байроды. На этот раз, для разнообразия, гном лежал без сознания и ругаться не мог. — Может, еще свидимся.

И, развернувшись, зашагал прочь от негостеприимных гор. А мы — я и двое принесших носилки — следом за ним. Каждый шаг дается мне с невообразимым усилием. И только таким же усилием я сдерживаю себя, чтобы не оглядываться. По спине, несмотря на теплый, по сравнению с тем временем, которое мы провели, плутая по ущельям, день, по спине бегут легионы мурашек. Каждое мгновение я ожидаю стрелу… нет, не стрелу, а тот камень из пращи в спину. Не выдержав, я все же обернулся. Байрода так и стоит там, где стоял, когда мы с ним расстались. Стоит и смотрит нам вслед. Рядом с ним появился кто-то низкорослый — гном, наверное. Никаких луч… пращников не видно. Бывший наш проводник просто смотрит нам вслед… Гном рядом с ним что-то говорит… Меня немного отпустило. А когда мы присоединились к остальным, ожидающим нас на лугу, я и вовсе успокоился.

— Что встали? — громогласно осведомился капитан, только дойдя до своей армии. — Отдыхать потом будем. Когда отойдем от этих гор подальше. Строиться — и вперед!

Странный лес. Очень странный… Как только я зашел под кроны деревьев, меня словно ведром холодной воды окатили. Такой контраст между теплым, приветливым лугом и тем, что я чувствую здесь. И дело не только в том, что я перешел из солнечного света в тень деревьев. Сразу же, только я сделал первый шаг в этом лесу, все звуки как-то… Изменились? Шум шагов, бряцанье доспехов и оружия — все стало слышаться словно через подушку. Глухо, неестественно… А потом пришло понимание, что других звуков, кроме тех, которые производит наша армия, и не слышно. Я не специалист по лесам. Был-то только в небольших посадках, разделявших фермерские поля вокруг Агила, да в джунглях по ту сторону гор. В джунглях все кишело жизнью — постоянно что-то шевелилось вокруг, кишело под ногами, кричало, выло, шуршало, капало, падало… И в тех посадках нет-нет да и прошуршит в траве какая-нибудь мелочь или птица защебечет… Здесь же не слышно даже скрипа деревьев. Странно — ветер, прохладный, упругий, ощущается, а деревья не скрипят под его напором. И листья этот ветер словно тоже не трогает… И вообще, деревья-то выглядят как-то… Потусторонне? Мертво, несмотря на то что их ветви усыпаны вроде бы обычной листвой. «Вы все равно — мертвы». Теперь я готов поверить этим словам Байроды.

Не один я почувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Стихли разговоры между воинами, все напряженно заозирались. Даже шаг замедлился. По лугу-то мы шагали бодро и радостно, а вошли в лес — у каждого такой вид, словно он ожидает, что вот сейчас из-за дерева что-то выпрыгнет. Причем прыгнет прямо на него.

— Что-то мне как-то… — прошептал Молин и не закончил.

— Ага. Жуткое местечко, — согласился с ним Баин. — Алин, ты бы спросил у своей Нарив — что за шутки здесь творятся?

Нарив идет справа от меня. Она тоже насторожена, но именно насторожена, когда остальные скорее напуганы.

— Нарив! — прошептал я.

Она не повернулась — продолжает всматриваться куда-то в глубь леса.

— Нарив! — чуть громче позвал я. — Ты ничего не…

Закончить вопрос я не успел. Резкий, ударивший по ушам даже через «подушку» вскрик. Какая-то возня впереди. Все замерли. Не знаю, как остальные, а я пару мгновений был просто не в силах пошевелиться.