Дочь забытой империи - Чучело Мяучело
— Нильраир… — выдохнула Галвиэль, её зрачки на мгновение расширились.
Нильраир был тем, кого она давно забыла, или, по крайней мере, пыталась забыть. Призрак из её прошлого, вытянутый этим жутким миром из её сознания. Теперь он стоял перед ней, лицо его, как всегда, светилось любовью и невыносимой тоской. Взгляд, в котором читалась боль, заставил её на мгновение содрогнуться.
— Я любил тебя, Галвиэль. Совершал подвиги в твою честь! — его голос был резок, полон эмоций. — Я убил дракона ради тебя! А ты… — он замолчал, словно его захлестнули чувства, а затем, глядя прямо в глаза принцессе, прошептал: — Ты не ответила мне взаимностью. Твоё сердце — ледяное.
Слова его будто прорезали её душу, но Галвиэль понимала, что это всё не реально. Однако фантомы, созданные её собственным сознанием, могли задеть самые скрытые уголки её души. Она никогда никого не любила так, как это описывали в песнях и историях. Глубоко внутри она знала: её сердце всегда оставалось холодным. Она нередко задавалась вопросом, может ли она вообще испытывать такие чувства? Может, она неисправима и дефектна? У неё были подруги, которые выходили замуж, рожали детей, строили семьи. Но ей это всегда было недоступно. В её жизни были только магия и долг перед народом.
На мгновение внутри неё зашевелилась тень сомнения. «А может, Нильраир был как раз тем, кто мог бы пробудить её сердце? Может, она когда-то упустила шанс на настоящие чувства?»
Но нет. Принцесса отбросила эти мысли. Она была Галвиэль, и у неё был свой Путь. У неё не было времени на любовь или сожаления.
— Да, Нильраир, я тебя никогда не любила, — признала она холодно, собравшись с мыслями. Её голос был твёрдым, но спокойным. — Я такая. Я не люблю никого. Что поделать? Такова моя природа.
Нильраир стоял перед ней, как воплощение её собственного страха, но его образ начал таять в воздухе, словно его слова больше не имели над ней власти. Он растворился, оставив после себя лишь горькое эхо, которое ещё некоторое время отдавалось в её сознании.
Галвиэль почувствовала холодные капли пота на своей коже. Даже самые страшные чудовища этого мира не могли так на неё воздействовать, как эти фантомы прошлого, напоминавшие ей о её собственной природе. «Но что поделать?» — подумала она, отгоняя в сторону остатки этих мыслей.
Она снова погрузилась в серую пустыню теневого мира, чувствуя, как силы покидают её, но она знала, что должна идти дальше.
Галвиэль продолжала идти по бескрайней серой пустыне, глубоко задумавшись о своём выборе. «Спасение Бога из Машины…» — думала она, не совсем понимая, как сложатся последствия этого решения. Может, если бог окажется благодарным, он поможет ей в создании нового королевства, а может, просто перестанет мешать. Она надеялась на лучшее, но в этом месте надежды тоже казались эфемерными.
«А почему я вообще чувствую вину перед Нильраиром? — размышляла она. Любовь — это ведь не обязанность. Никто не обязан отвечать взаимностью». Она пыталась убедить себя, что поступила правильно, отвергнув его чувства. Но где-то внутри, глубоко, в ней тлела невыразимая боль. Боль оттого, что, возможно, она что-то упустила в жизни.
«Может, я не позволила себе любить?» — внезапно подумала она. Этот вопрос оставался для неё загадкой все эти долгие века. Ведь любовь — это не то, что можно контролировать. Может быть, её способность любить угасла в тот момент, когда в её окно влетел камень катапульты во время Великого Бунта, пятьсот лет назад. Тогда-то всё и изменилось?
В этом мире теней, где не было запахов, её мысли казались особенно глухими и отчуждёнными. Это безмолвие раздражало. Оно делало мир нереальным, пустым. В реальном мире были ароматы трав, цветов. А здесь ничего. Только пустота и гулкий шорох, тянущийся отовсюду.
Её внимание привлекли черные каменные блоки, разбросанные по песку. Они выглядели как руины, как что-то древнее и давно забытое. Может быть, это знак, что она близка к цели? Она снова подумала о Боге из Машины и продолжила свой путь, пытаясь сосредоточиться.
И тут раздался шорох, затем странный шёпот окружил её со всех сторон. Она замерла, когда из тумана на неё медленно поползли сразу три теневых крадуна — точно таких же, какого она призвала недавно в поместье. Но трое — это уже серьёзная угроза.
«Трое — это проблема», — подумала Галвиэль, взвешивая свои шансы. В отличие от её реального мира, здесь магия природы не сработает. Но она знала, что магия воздуха — всё ещё её союзник.
Она не дожидалась их атаки. Когда существа приблизились, она начала колдовать. Её пальцы быстро чертили в воздухе символы, и уже через мгновение из них вырвалась цепная молния. Заклинание разом сразило всех троих крадунов, мгновенно разрядившись сквозь их теневые тела. Существа рухнули, их тени рассеялись, словно дым.
Галвиэль довольно улыбнулась, ощущая знакомое удовлетворение от своего успеха. Но её триумф длился недолго. Едва крадуны исчезли, как тишину вокруг прорезало странное эхо. Это был гулкий тяжелый грохот, от которого воздух словно сгустился. Звук нарастал, приближался, словно нечто огромное двигалось прямо к ней.
Она оглянулась, стараясь понять, что происходит, но в этом мире теней ничего не было ясно. Тени вокруг неё начали шевелиться, и стены тумана дрожали, будто мир сам по себе начинал реагировать на это приближение. Грохот становился всё сильнее, звук вибрировал у неё в черепе. Что-то приближалось, и Галвиэль это прекрасно чувствовала.
Её взгляд упал на дальний край пустыни, где возникли странные очертания, как будто из тумана вырастала огромная фигура. Она не могла различить деталей, но это нечто двигалось — медленно, но неумолимо. Каждый его шаг заставлял песок под ногами вздрагивать. «Что же это за существо?» — тревожно подумала она.
Тяжелые шаги гулко раздавались вокруг, сотрясая серую пустыню, пока к Галвиэль приближалось нечто, заполнившее её сознание страхом и тревогой. Она остановилась, руки её невольно дрожали, когда перед ней в тумане стало вырисовываться знакомое чудовище. Это было оно: та самая тварь из кошмара, когда она потеряла сознание после магического отката. Тенеед!
Чудовище выглядело именно так, как она его помнила: пустые черные глазницы, из которых не исходило ни малейшего проблеска разума, жирное отвратительное брюхо, дряблое и бесформенное. Вместо рук — удлиненные однопалые
