Денис Чекалов - Между двух войн

Мутная кровь хлынула из обеих его половин. Она смешивалась с болотной водой, и та вскипала, клубами восходя к двоящемуся небу.

– Черный Нитхард, спаси меня! – закричал демон.

Алая струя крови поднялась над злым зеркалом болота. Две половинки сердца разваливались по обе стороны от него, сминаясь и опадая. Они таяли, растворяясь в безднах тринадцати измерений, и ни в одном из них не оставалось ни следа болотного паразита.

Доррос Бланко вложил всю свою силу в удар, направленный в мою голову. Жилы вздулись на лице наемника. Казалось, небо обрушилось на меня вместе с искривленным мечом.

Дамасская сталь скрестилась с силовым лезвием. Звон встретившихся клинков раскатами грома прокатился над верхушками тростника л затих где-то за горизонтом.

Долю мгновения Доррос Бланко смотрел на меня в упор. Сухой треск прочертил линию в нескольких дюймах от его пальцев. Загнутый меч наемника обломился, и только неровный обрубок поднимался над его сжатыми руками.

Взгляд Дорроса опускался одновременно с тем, как отломанный клинок падал в заросли цианей. Я ударил его гардой в правый висок. Глаза Бланко остановились. Он обнял влажную землю Мшары, пряча под собой остатки своего меча.

Я ждал, когда он поднимется, но он так и не поднялся.

Две артерии, через которые демон пил жизненную силу Найваи, встопорщивались над водой болота. Они изгибались подобно тетиве на луках королевских лучников, пока не лопнули и разлетелись тухлыми ошметками.

– Выпусти меня! – закричал демон. – Выпусти!

Но было поздно.

Хрустальные сферы, бывшие его защитниками от заговоренного меча демонессы, стали теперь его палачами. Сердце Мшары, разрубленное на две половины, более не кормило Иблиса астральной энергией.

У него не было сил, чтобы удерживать открытыми границы миров. Я услышал скрежет, с которым поворачиваются шестерни вечности. Невидимые стены смыкались вокруг демона, сдвигая щель, в которой он прятался.

– Нитхард! – выкрикнул демон. – Я же служил тебе…

Хрустальные грани сомкнулись вокруг него и начали расплющивать. Они не были ровными; миллиарды сколов усеивали их, вонзаясь теперь в тело Иблиса.

Рот порождения Темноты раскрылся, но слова уже не вылетали из него, они терялись в извилинах мирозданий, чтобы носиться там еще тысячи и тысячи лет, пока не замолкнут навеки в тех уголках, где нет ни времени, ни пустоты.

Пальцы демона, упертые в хрустальные стены, изогнулись и перестали двигаться. Холод сковал его тело и навсегда заморозил в нем боль.

Выбитый глаз, растертый по островку болота, рассыпался ледяной крошкой.

– Мальчуган умер от стеснения, – произнесла Фран­суаз.

Волны астрала разглаживались. Черные топи Мшары таяли, протекая в щели между мириадами мирозданий. Голубых бликов все больше становилось на куполе неба. Астральный скол закрывался, оставляя в себе Дорроса Бланке и разрубленное сердце Верхнего болота.

Найвая пошевелилась на руках Седрика, и веки ее, с длинными черными ресницами, начали вздрагивать. Добрые глаза бегемота следили за тем, как его подопечная приходит в себя.

Дервиш опустил руки и сложил их под талией. Хрустальные грани больше не колебались, вокруг нас раскрывался сад минарета в центре города Курземе.

– Хватит мистических фокусов, дервиш, – глухо сказал король. – Вы все арестованы по обвинению в измене.

Городские стражники подняли луки. Четырехгранные стрелы подрагивали. Темные глаза дервиша вспыхнули, и это было первым сильным чувством, которое я увидел на его лице.

Король Гельминт скрестил руки на груди.

Франсуаз выбросила вперед руку, и сапфировая звезда наполовину ушла в горло короля Гельминта.

Владыка Берберы пошатнулся. Он отступил назад, и заросли ирги приняли его мертвое тело.

Лучники замерли, не зная, как поступить. Франсуаз взмахнула мечом, что вновь ярко сверкал в ее руках.

– Ваш король мертв, – сказала она. – Кто хочет проводить его в Бездну?

Королевские лучники испуганно переглядывались. То, свидетелями чему они стали, наполнило их души священным ужасом.

– Остановитесь, – произнес дервиш. Стражники посмотрели на него и, один за другим, стали опускать луки.

– До того дня как Диван изберет нового короля, – продолжал святой учитель, – власть в Бербере переходит ко мне. Сложите оружие и разойдитесь.

Франсуаз не опускала меча, ее серые глаза настороженно следили за стражниками. Но королевские лучники повиновались дервишу. Они клали луки на песок садовых аллей и уходили прочь.

Бегемот Седрик поставил Найваю на землю. Грудь девушки высоко вздымалась. Она еще не могла твердо стоять на ногах и держалась за плечо своего стража.

Солнце замерло над границей тисовых крон; оно продержалось там несколько секунд и начало таять, озаряя мир яркими красками заката.

25

– Я едва не изменил своего мнения о демонах, – объявил дервиш.

Франсуаз, руку которой пожимал святой учитель, насмешливо посмотрела на него.

– Вот как? – произнесла она.

Ни черточки не изменилось в облике этого человека, когда он стал верховным правителем Берберы. Но теперь окружали его не храмовые минотавры, а королевские стражники, и я знал, что с этого дня в их стране многое пойдет по-другому.

Бегемот Седрик стоял поодаль, и небесная тога правительственного советника придавала ему такую же солидную важность, как и хрустальная звезда на груди.

– Я чуть не подумал, что вы принесли нашей стране одну только пользу, – сказал святой учитель. – Но это не так.

Он не стал прощаться со мной. Дервиш знал, что, будучи эльфом, я ненавижу рукопожатия.

Франсуаз приподняла одну бровь.

– Статуя Согдана-освободителя, – пояснил святой учитель. – Теперь она похожа на свинью-копилку, с прорезью в голове.

– Запретите пролетать над ней на драконах, – посоветовала девушка, – и никто не заметит.

Город Курземе погружался в ночную прохладу. Я и не знал, что в центре пустыни воздух может быть таким свежим и приятным. Ирга раскрывала ночные цветы, и они наполняли столицу ласковым ароматом.

– Вы уверены, что не хотите остаться? – спросил дервиш. – Многие в Курземе хотели бы выразить вам свою благодарность.

– Нам это ни к чему, – отвечала Франсуаз. – А купец все еще ждет свое ожерелье.

Стражники затворяли городские ворота. Три взошедшие луны играли на хрустальной звезде бегемота Седрика.

Франсуаз ехала молча, и глаза ее, вопреки обыкновению, были опущены.

– Думаешь о словах дервиша? – спросил я. Демонесса фыркнула: