Барбара Хэмбли - Башня Тишины

– А ведь ты волшебник! Именно поэтому я приказал своим людям доставить тебя сюда, когда они тебя схватили! Они не выдали тебя Инквизиции! Когда Герда сказала мне, что ты сидишь под замком в Башне Тишины и не можешь больше заниматься магией, то я сразу решил, что ты можешь мне понадобиться! Ты единственный, с кем я могу поговорить, то есть единственный, с кем можно переговорить без опасности для себя. А безопасность – это самое главное для человека, для принца – тем более!

Спокойный голос Антрига в мрачной тишине комнаты казался мелодией:

– О чем же ты хотел переговорить со мной, если я так тебе понадобился?

Фарос снова глубоко вздохнул и некоторое время продолжал хранить молчание. Он, видимо, составлял в уме фразы, которые могли бы пояснить достаточно, но не раскрывать до конца его намерений.

– Все та же самая галиматья, – наконец начал он тихо, – мне всегда твердили об этом! Это волшебство! Мой отец… – принц сглотнул слюну, – он… он хорошо относился к магам и чародеям! Но старался держаться от них подальше! А мой воспитатель говорил мне, что волшебство – это плохо, это против Бога! Впрочем, я и сам не верил в магию! Магия у меня всегда ассоциировалась с теми злыми старухами, которые сами про себя распускают страшные слухи, что, дескать, могут заколдовать чью-то корову! Вот и все их могущество! Они охотно говорили о своих силах, возможностях, но на практике это было что-то незаметно! Даже сейчас, когда я и сам не знаю, в порядке ли мой рассудок, я все еще не убежден, что те люди действительно что-то могли! Хотя сумасшедшего, как известно, можно убедить в чем угодно!

– Как? – не понял Антриг. – Что-то я не совсем тебя понимаю!

Принц взволнованно прошелся по комнате. Ему многое хотелось сказать, но что-то сдерживало его. Наконец он решился:

– Примерно месяца три назад я… я полюбил одного мальчика… он живет при дворе герцога Альберта! Это само совершенство – прекрасные, совершенные формы, идеал!

Нежная кожа! Ни единого изъяна! Его имя – Эльф, но это не так важно! Странно, что я вообще запомнил его имя! У меня слабая память на имена! Но вот потом с ним произошло… – тут принц стыдливо замолчал, всматриваясь в поблескивающее очками лицо Антрига. Он, наверное, снова думал, как лучше выразиться, хотя после того, что он сказал, секретов у него не должно было бы оставаться.

– Он… умер! – наконец усилием воли заставил себя заговорить Фарос. – Я уже распорядился, чтобы часовые пропустили его в мои покои, доверенный человек должен был провести его по тайной лестнице. Но государственные дела задержали меня – будь они трижды прокляты! Сначала послы… Все сватали мне своих принцесс, безмозглых дур! Вот и интересуйся после этого женщинами! Но я говорю это к тому, что я все устроил без малейшей огласки, никто из посторонних даже понятия не имел!

Антриг время от времени кивал. Слушал он внимательно. А Джоанна вспомнила, что во время их путешествия в повозке Керис говорил, что это бракосочетание было предсказано на картах одним чародеем. Кстати, признаниям принца в его пристрастиях она совсем не удивилась – чтобы догадаться об этом, достаточно было посмотреть на накрашенное лицо регента.

– Так вот, Эльф дошел до часового на тайной лестнице. Он сказал гвардейцу, что ему кажется, будто в моих комнатах есть кто-то посторонний! Все помещения были тут же самым тщательным образом проверены, но охрана никого не обнаружила. Все это мне было доложено позже. В конце концов Эльф удалился обратно в опочивальню ждать меня! А полтора часа спустя я обнаружил его там – он умирал, весь покрытый какими-то страшными ранами и язвами! Это было ужасное зрелище! Нарвал сказал мне, что такого ему прежде видеть не доводилось, но он был уверен, что это не отрава! Ни одна отрава не способна причинить такие ужасные раны! Нарвал поклялся мне своей жизнью держать все в секрете, поскольку у этого мальчика тоже есть семья! Конечно, кровать и все постельные принадлежности были немедленно сожжены.

Но что интересно – ни до этого, ни после, не было ни единого сообщения о подобной болезни! Я уверен в этом – Нарвал сам рылся в главном книгохранилище и даже опросил по моей просьбе самых известных лекарей! А потом… Это произошло недели примерно через две… Я как раз спал…

– Один? – поинтересовался Антриг, и Фарос жалко улыбнулся, желая превратить эту реплику в шутку.

– Ты сам должен понимать, что я не позволяю себе засыпать, когда развлекаюсь с парнишками! Когда мне хочется спать, я обычно отсылаю их! Обычно, когда я сплю, в моей комнате неотлучно находится Каннер – я полностью доверяю этому малому. Но именно в тот раз его не было! Кстати, Каннер тоже был когда-то послушником, но, к несчастью, лишился слуха из-за какой-то болезни. Кажется, это был какой-то особый вид лихорадки. Вообще-то, когда послушники становятся негодными к своей повседневной службе, то присяга налагает на них обязательство покончить жизнь самоубийством. Как вы сами можете убедиться, у Каннера помимо глухоты оказался еще один изъян – трусость. Однако я спас его! Ведь глухой слуга часто может оказаться весьма полезен! Но ближе к делу! Я тогда вдруг проснулся… Не знаю даже, отчего… Может, был какой-то странный сон? Мне ведь часто снятся разные интересные сны…

Тут принц замолчал, очевидно, все-таки устыдившись своих откровений. Он снова взволнованно принялся мерить шагами комнату. При свете фонарей фигура его отбрасывала на полуосвещенные колонны длинные тени. Наконец он продолжил:

– Занавески в алькове были закрыты неплотно, поэтому при свете ночника я мог видеть часть деревянной панели на противоположной стене. Я клянусь, что при свете лампочки я увидел на панели тень – тень волшебника в длинном одеянии.

Конечно, тень была очень искаженной, длинной, но зато ясно было, кто ее отбрасывал. Вдруг он – я хорошо видел это – приблизился к столику, на котором стоял ночник, и принялся что-то делать там. Я видел, как шевелятся его руки. Я немедленно позвал охрану, но в комнату никто не зашел. Ни один. Когда они, наконец, вбежали, там уже никого не было. В спальне не было и следа странного гостя, даже на столике он ничего не оставил. Но я уверен, что выйти через двери он никак не мог – при малейшей попытке сделать это он наверняка столкнулся бы с охраной, которая уже бросилась ко мне. Потом я проверял – он стоял у наружной стены, и там никак не могло быть тайного хода. Я на всякий случай велел трижды простучать все стены, но снова ничего не обнаружилось. Кстати, недалеко от стола стоял сосуд с водой для умывания. Я велел поутру отдать воду одной из дворовых собак. И что вы думаете – на пятый день собака околела. Для яда это подозрительно долгий срок, не правда ли? Но пока что…