Валентин Юрьев - Паучий замок

— Не мои, дурачок, наши! Мроган, ты величайший из наших колдунов!! Я поверить не могу…

— Верт, успокойся, ты ли это? Выли это, ваше высочество?

— Ну, ты у меня потом получишь! Я не могу успокоиться!

— Надо Федя, надо!

— Что??!!

— Это я так, шучу. Берёшь?

— Да, беру первую. От-кры-ва-ююу. Пус-таа-яаа. Кладу в корзину…

— Верт, не нуди!

— Беру вторую. Тут фигурки. Как у тебя, только разные. Кладу в корзину….Ээээ! Куда мы поплыли?..

— Верт, не болтай, клади, это камни влияют.

— Ладно. Опустись пониже… Ага, вот так…. Беру третью….Пустая… Кладу в корзину….

— Не понял, зачем ты коробки….

— Молчи, сын мой, они красивые, ребятам подарим… Беру четвёртую… Тут кольца, украшения, в общем, знаки какие-то чудные, ладно, разберёмся, кладу в корзину…

Пока он нудит, Мишка, повёрнутый в другую сторону, видит стоящего в углу и странно одетого ирита и от неожиданности вздрагивает

— Ты чего, Мроган?

— Там в углу ирит. Может мёртвый, может кукла, но одетый очень чудно. Ты закончил?

— Сейчас, почти. Последняя… Слушай, тут посудина стоит, в ней булькает…

— Оставь, нам не до посудины, мало ли, что там налито?.. Ну, всё, что-ли?

— Ладно, всё.

Они тихонько плывут в тот угол, где стоит манекен. Пока Верт возился, Мишка успел сделать рядом с неизвестным светильник и разглядеть, что это не живой ирит, а просто стоячая вешалка с костюмом. Но ему ужасно любопытно, поэтому он подтаскивает сиамские тела к вешалке и Верт по его просьбе, снимает чалму, плащ, тонкие штаны, сшитые из ткани, похожей на шелк шарфик, рубашку из такого же шелка:

— А тапки брать?

— Бери всё, там разберёмся.

— А палку?

— Верт, не спрашивай. Если палка от костюма, значит и палку! И всё! Давай выбираться!

Всё добро идёт в корзину, они двигаются на выход. Обратный путь проходит гораздо спокойнее, причем, настолько, что Мишка постоянно ловит себя на желании уснуть, как усталый шофёр, который встряхивает мысли, стискивает мозги, периодически трясёт головой и старается не спешить.

То ли камни помогают, то ли с точки зрения Природы, их перемещение не требует затраты сил, но он совсем не чувствует усталости, боится только одного, двинуться слишком быстро и сорваться.

Но вот уже наплывает булыган, висящий над пропастью и светильник на нём и крепкие, слишком даже крепкие руки друзей, для которых, наконец-то, есть работа: надо подтянуть смельчаков к камню, развязать их, перевязать на вторую страховку и спустить вниз, а там другие руки, такие же надёжные, подхватят и усадят на настоящие опоры.

Мишка уже полулежит на камнях, заботливо укрытых шкурами, хотя тело его ещё дёргается и пытается держать равновесие движением рук, которое здесь уже не действует. Вниз по ступеням ползёт таким же кульком тело Верта, тот и не собирался идти пешком по выступам пирамиды, а просто соскальзывает со ступеньки на ступеньку безвольным мешком, улыбается, а Мишка мыслями ещё там, вверху:

— Последнего не забудьте подстраховать, а верёвку сдёрнешь, ладно?

— Да сиди уж! Раскомандовался! Обмякни.

Пашкин голос только внешне груб. Он волновался! Он всё это время напряженно держал грубый бесполезный канат, который обвис сразу же, как они влезли в окно. И уже успел показать другу кулак. Он знал, понял. Но крепко держал, чтобы другие не поняли. Это такой друг!

И Мишка честно старается обмякнуть, только сейчас понимая, что у него не осталось никаких сил. Совсем. А рядом, извиваясь, пристраивается поудобнее Верт.

До-овольный!! И даже не пытается заглянуть в свою корзину. Тот полёт, который они совершили, не под силу ни одному колдуну королевства, уж кто-кто, а принц знает точно. И это чудо совершил простой мальчишка, с которым он знаком всего-то дней двадцать, от силы восьмушку.

Сын воина, никогда не учившийся и только разворачивающий свои крылья. Командир, который сумел сберечь всё своё войско, уйти от неведомого зверя, сговориться с сумасшедшим магом, получить от него подарки и найти старый замок! Кем же он станет через несколько лет?

Канчен-Та, полная энергии, скачет по невидимым ступеням, хотя её тоже тормозят на спуске, и все скачки напрасны, спустилась, отвязалась, подбежала, и при всех, уже совсем не стесняясь, целует летунов по очереди, но не как подружка, а как мать, что ж, ей, единственной здесь женщине дано полное на это право.

Все отдежурившие покидают свои посты и расслаблено собираются сюда, к лежбищу отлетавших своё командиров. Кто-то садится рядом на шкурах, поближе к светильнику, кто-то стоит, разминаясь. Задают дежурные вопросы типа 'ну как?', на которые достаточно выдавить из себя '..мально', бухаются на камни мотки верёвок, которые тут же начинают разбирать, развязывать, укладывать, короче, идёт привычная пост работа.

Наверху остаётся Пашка, который отвязал всё и оставил себе одну веревку, которая не привязана, а просто накинута на булыган. Вот и он внизу, остаётся только потянуть за любой конец этой верёвки, и второй побежит сначала вверх, огибая камень, а потом сам упадёт к ногам, так всегда и делается.

Только что-то не так у друга. Мишка краешком глаза видит рывки, которых не должно быть, и, зная Пашкину резкость, вскакивает. Раз!.. Другой!.. Застряла!

— Все — вон отсюда!!! Верт — корзина!!! Воон!! Пошли!! Да бросьте всё, тьма вас забери!!!

Камень шевельнулся. Целый день он висел, монолитом, заговоренный юным кудесником, и лишь в самом конце решил показать характер. Теперь, если на скользкой горке он наберёт скорость, то неизвестно, куда полетит он сам, или его осколки!

— Пашка! Чёррт! Брось её!

— Застряла, гадина! Узлы одни!

— Пашка, камень!!! Камень!! Бросааай!!

Светильник на камне теперь похож на маяк, он раскачивается вместе со своим постаментом и свет мечется по пещере. Пашка замер, не зная, что делать, потому что бежать ему надо не туда, куда полетит смертельная опасность, а в другую сторону, вот только булыган пока только раскачивается. Куда его понесёт?

Наконец, как будто решившись на смелый поступок, серая громадина тихо сползает к первой ступени, сбрасывает с себя сразу погасший светильник и с громкими ударами скачет, всё убыстряясь. Теперь Пашке всё ясно и он бежит в сторону от опасной лестницы, почти к самому обрыву.

Мишка уже готов пытаться толкать смертельно опасный таран в сторону от своих друзей или лишать его веса, чтобы сбить этот непредвиденный разгон, понимая всю бесполезность этих усилий, когда неожиданно массивный снаряд при очередном скачке вдруг сам перемалывает ступени и проваливается внутрь пирамиды, ломая её вдребезги не хуже лапы зверя.