Инна Лёвина - Изгнанница

-Например, если бы кто-нибудь решил заколдовать дом так, чтобы он всех пугал, насылал кошмары и непонятные страхи - это было бы одушевленностью?

-Да, конечно, но вот, например, есть у чародейский небесный глобус - так называется один из экспонатов у нас в фарлайнианской обсерватории, там видно движение планет, вспышки звезд... Изредка что-то сбивается, и происходит то, чего никто не может понять - вдруг исчезают планеты, появляется третья луна и прочие подобные фокусы. Но в этом нет ничего "человеческого". Что-то происходит внутри этого крохотного космоса, но добра, зла, страха или жалости в нем нет.

-Понимаю, а Подземелье?

-Театр должен был чувствовать, думать, ставить спектакли, сопереживать - ну, и конечно, волшебство Марна, изменяясь, придало ему еще некоторые человеческие особенности. А если вспомнить о "подвалах души"... Вот так и тут. Наверно, были чувства или мысли, которые оказались непосильны для него, что-то Театр выбрасывал из памяти, но, как выяснилось, совсем изжить или забыть не смог. И вот получился такой "подвал души", туда складывались ненужные декорации, недодуманные мысли, пугающие чувства - словом, почти как у людей.

-Да, но почему исчезли люди?

-А люди... Судя по всему, Театр улавливал их бессознательно - хотя, конечно, он и все делал бессознательно... Например, он мог воспринимать людей как некий материал для размышления, это, опять же, только теория. Нечто происходило... может быть, двойное полнолуние... Ты не помнишь даты, когда пропадали ученики?

-Нет, мы их и не знали, ведь это было так давно, хотя, кажется, да, Ульса пропала как раз в двойное полнолуние. Но почему в нашем флигеле?

-Не знаю, может быть, раз его пристроили потом, то Марн не успел его защитить заклинанием. Ну да, я ведь сказал, что он именно потому и приходил ночами, после своей отставки - снять или изменить волшебство, чтобы оно никому не повредило.

-А почему же я вышла из мертвого города, и других вывела?

-Потому что ты причастна к волшебству, да, не спорь, тут уже дело не в опыте, а в том, что это - твое наследство, ведь тысячи лет твои предки властвовали над колдовскими силами этого мира. Потому частица этой старой власти передалась и тебе. Уничтожить этот город ты бы не смогла, но не подчиниться ему тебе было легко.

Я согласилась с отцом. Наверно, все так и было... Еще час или два мы ехали молча, думая о всем, что случилось. Я задремала. Неожиданно наша повозка остановилась. Сквозь дрему я почувствовала, как отец тянет меня за рукав.

-Сейчас небольшой привал, а затем мы начнем спускаться в долину и послезавтра будем в Фарлайне. Отсюда уже виден Фарлайниан, посмотри на него сверху, это удивительно и прекрасно...

Отец помог мне выйти из повозки и, когда я выбралась, показал, куда надо смотреть. Клочки тумана, плывущие мимо скал, наполовину закрывали город, но я хорошо видела золотящиеся шпили, причудливо выстроенные здания, пышные кроны деревьев. Город казался таинственным и печальным, чужим и знакомым. Да, наверно отец прав, и память, и волшебство мы получаем в наследство. Я разглядывала Фарлайниан, пытаясь разобрать, что же это за место, какие там улицы и дома... И вот какое появилось странное ощущение - здесь встретится разное, и возвышенное, и смешное, и такое, что захочется танцевать от восторга, и совсем неприятное... Но все равно, как будто все это давным-давно знаю, заранее, и люблю, как свое прошлое, как будто жила тут всю жизнь. Мне почудилось нечто еще более удивительное - как будто смотрю сейчас глазами множества людей, моих предков, чувствую то, что чувствовали они; это была не выдумка, я на самом деле переживала сейчас чужую жизнь, впечатления, тревоги, радости и горести как свои... Я смотрела и чувствовала, что сделала самое лучшее и правильное, приехав сюда. Я была уверена - именно в этом месте я буду, без всяких условий, оговорок, страхов и подвохов, совершенно счастливой.