Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

Шандер был уверен в своих людях, как в себе, но все равно считал дни до возвращения Романа. Граф не дрогнул бы, случись ему схватиться лицом к лицу с десятком атэвов или с горсткой людей оборонять замок от целого войска, но магии он боялся. Шандер Гардани не мог чувствовать себя спокойно, зная, что в Высоком Замке заперт пойманный с поличным колдун и отравитель, пусть и полудохлый. Будь на то его воля, граф немедленно казнил бы Годоя, даже если его смерть приговаривала Зенона к вечному безумию. Впрочем, окажись на месте Зенона, которого Шандер никогда особо не любил, Стефан…

Гардани наморщил лоб, заставляя себя думать о том, что он видит на игральной доске. Принц уже вывел из-под удара «адмирала» и пытался развернуть «колесницу». Удача не благоприятствовала Стефану — у него почти не было флота, зато случился переизбыток придворных. Любой другой игрок сдал бы партию без боя, но наследник Таяны медленно, но верно подчинял судьбу своей воле. Однако доиграть им было не суждено. Сташек Гери, самый молодой из «Серебряных», застыл на пороге в подчеркнуто бравой позе.

— Ее величество хочет говорить с вашим высочеством! — отчеканил он.

На бледном лице Стефана ничего не отразилось, но Шандер заметил, как тонкие пальцы сжали палисандровую фигурку.

— Я рад служить ее величеству. — Голос принца был ровным. Сташек лихо повернулся и вышел. Шандер встал, готовясь последовать его примеру.

— Останься. — Стефан был непререкаем. — Если Герика пришла, это касается не только меня.

Эанке с победным видом обвела взглядом Зал Звездного Лебедя. Она могла гордиться собой: ее доводы были безупречны, она высказала все, что хотела. Если Совет Лебедя не прислушается к голосу разума, тем хуже для него, ее же совесть может быть спокойна.

Сидевшие у стен Светорожденные молчали: ждали, когда выскажутся главы Домов. Эмзар все так же равнодушно и буднично предложил начать с младшего.

Клэр Утренний Ветер из Дома Журавля Эанке не любил. И очень. Когда-то, много весен назад, красавица из Дома Розы владела сердцем Клэра, но неистовое желание возлюбленной вернуть вчерашний день вызывало у любившего дождь, птиц и светлые кленовые рощи «журавлика» недоумение и печаль. Девушка сочла своего обожателя трусом и ничтожеством, что не мешало ей показывать немногочисленным подругам свои изображения работы Клэра. Казалось, так будет вечно, но однажды Утренний Ветер посмотрел по сторонам и понял, что кроме Эанке в Убежище есть и другие. Пепельноволосая Тина Последняя Незабудка из Дома Ивы вытеснила из сердца художника дерзкую красавицу. Эанке тяжело пережила потерю единственного к тому времени поклонника и попыталась выместить зло на Тине. И тут-то кроткий Клэр показал, что досаждать его любимой не может никто.

Эанке не забыла ясный зимний день, когда напротив Лебединого чертога появилась ледяная статуя. Это, без сомнения, была она, Эанке Аутандиэль, но прекрасные черты были сведены гримасой злобы и вожделения, нежные руки скрючены, как совиные лапы, рот разинут, словно ледяная женщина выкрикивала отвратительные, грубые слова. Трудно было представить себе большее оскорбление, к тому же обитатели Убежища понимающе перемигивались, довольные тем, что вздорная девица наконец-то получила по заслугам.

Статуя, несмотря на слезы и крики Эанке, простояла до весны. Красавица запомнила урок: она стала сдержанней, но ненависть к Клэру возросла многократно. Когда же мать Утреннего Ветра отказалась от своих прав главы Дома в пользу сына, Аутандиэль не показывалась на улице несколько дней, боясь выдать обуревающие ее чувства. Что до Клэра, то он своих чувств не скрывал.

— Я выслушал все, что говорила эта… дева, — художник произнес это слово так, что оно прозвучало оскорблением, — и не понял почти ничего. Я не понял, почему мы должны заниматься жалобами сестры на брата при живом отце и главе Дома. Я не понял, почему мы должны отбирать у брата его находку и передавать ее сестре. Я не понял, наконец, почему мы должны преступить древний запрет и вновь начать поиски отвергнувших нас богов и почему кольцо, не имеющее ничего общего с нашей волшбой, поможет там, где ничего не вышло у лучших магов.

Я знаю лишь одно: Эанке Аутандиэль не хочет смириться с тем, что у нее никогда не будет подданных, что она живет на маленьком острове, а не в легендарном Светозарном, и что она ни в ком не вызывает ни любви, ни хотя бы уважения. Поэтому-то она и ненавидит всех. Вас. Меня. Своего брата. Если мы уступим и отдадим колдовскую игрушку, Эанке будет заботиться лишь о себе. Если найденная Рамиэрлем вещь в самом деле ценна, мы все превратимся в заложников скверного характера Эанке, чтобы не сказать безумия. Я кончил.

— Благодарю тебя, Клэр Утренний Ветер. Что скажет Дом Ивы?

Нидаль Рябиновая Гроздь изящным движением поправил опаловый медальон, с которым не расставался со дня гибели жены.

— Я не хочу никого осуждать и никого обсуждать. Мне кажется, принесенное Рамиэрлем кольцо не повод для сбора Совета. Это внутреннее дело Дома Розы. Я готов извиниться за излишнюю резкость слов, сказанных моим зятем, но не за суть их. Эанке Аутандиэль поступила недостойно.

— Благодарю главу Дома Ивы. Совет ждет слова Дома Иволги.

Главой Дома Иволги была Тамиона Лунная Бабочка, легкая и неуловимая. Собственно говоря, Дом Иволги и состоял-то из трех одиноких сестер, все еще надеявшихся обнять возлюбленных, пропавших во время Войны Монстров. Лэа и Вардикэ ждали женихов, Тамиона — мужа.

— Я даже не знаю, — Тамиона грациозно склонила золотистую головку, — что сказать. Если это кольцо действительно столь важно, надо просить Рамиэрля отдать его клану. Может быть, мы с его помощью сможем отыскать тех, кого по недомыслию оплакиваем, или же защититься от будущих бед. Если же это обычный перстень, пусть он остается у Рамиэрля. Что до Эанке, она в любом случае не имеет на него прав.

— Благодарю тебя, Тамиона Лагариэль. Дом Ириса?

Стройный темноволосый Антэл Золотой Тростник с глазами сине-лиловыми, как вечернее небо, был немногословен:

— Мы слишком мало знаем о кольце Рамиэрля, чтобы судить о нем. И к тому же решать судьбу талисмана за спиной нашедшего недостойно.

— Спасибо, Антэл. Астен Кленовая Ветвь, ты присоединяешься к словам Эанке из твоего Дома?

— Нет, — покачал золотой головой Астен. — Эанке движут зависть и честолюбие, а это не те кони, на которых можно въехать в земли обетованные. Что до кольца, оно принадлежит не нам, и не нам решать, что с ним делать.

— Что ж, Дом Розы откровенен. Дом Лилии?

— Если находка Рамиэрля может быть полезна клану, нельзя выпускать ее из рук. Но мы должны быть уверены, что магия кольца не враждебна Свету. Если Эанке готова поручиться за все ею сказанное, я предложил бы позволить ей заняться кольцом.