Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст

Я поднялся в седло, вздернул к себе ушастое существо, но Бобик повернул голову и требовательно гавкнул, привлекая внимание.

Вдали начало разрастаться облако пыли, приближалось, пока не вынырнули скачущие рыцари на красивых заполоненных конях, с налобниками из металла, только без декоративных рогов на лбу и красивых султанчиков между ушей.

Во главе несется граф Уильям Ланкашнер, которого можно и Вильямом, за ним группа особо нарядных всадников, остальные скачут, выдерживая некоторую дистанцию.

Он на скаку отсалютовал, довольный и с сияющими глазами. Я милостиво улыбнулся и чуть наклонил голову.

— Ваше высочество!.. — прокричал он счастливо, но смотрел расширенными глазами не на меня, а на эльфийку. — Мы прибыли к замку, но нам передали, что вы отбыли сюда, и мы сразу поспешили…

— Разумно, — согласился я.

— Готовы, — выкрикнул он приподнято, — участвовать во всем, что вы предложите!

Рыцари его отряда приблизились, окружили нас широким кольцом, но они тоже, как и сэр Ланкашнер, смотрят больше на эльфийку, чем на меня.

Я картинно улыбнулся, взглянул на солнце.

— Вы вернулись быстро, — сказал я милостиво, — но немного опоздали. Правда, не намного.

— Ваше высочество?

— Моя армия, — объяснил я, — только что переправилась вон там через реку. Герцог тяжко и смертельно оскорбил меня, что непростительно в рыцарском мире благородных людей. В общем, догоняйте армию. Вам там расскажут, почему мы здесь и что предстоит делать. Это не война! Ни в коем случае. Просто демонстрация нашей мощи в ответ на оскорбление.

Сэр Ланкашнер слегка обалдел от такого поворота, но тут же сказал твердо:

— Оскорбление нужно смывать кровью!

— Нет-нет, — возразил я, — человек я настолько мирный и гуманный, что самому противно, но ничего со своим либерализмом поделать не могу, он так и прет, так и прет, требует твердо и непреклонно нести в мир базовые ценности христианства и нашей кроткой церкви! Я же Ричард Строитель вообще-то. Кровь пусть прольется только по вине противника. Я имею в виду, если он сам нападет на моих людей. Или на ваших. Действуйте, сэр Ланкашнер. К сожалению, я должен отбыть срочно!

Я вскинул руку в прощании, коня на дыбы поднимать не стал, женщин нет, а перед мужчинами красоваться неинтересно, да и эльфийка может свалиться, как ее ни держи, ветер рванулся навстречу, а когда быстро скрылись из поля зрения, я пустил Зайчика еще быстрее, а потом еще и еще.

Будакер справится, он человек немолодой, осторожный и предусмотрительный, его никто не отвлечет от выполнения моего приказа и не собьет с пути, потому я некоторое время якобы ехал по его следу, пусть так думает сэр Ланкашнер со своими рыцарями, а потом резко свернул и долго несся, пока впереди не заблистала под суровым северным солнцем железнобокая конница под пышными знаменами Победоносной и Познавшей радость побед.

До границы с герцогством что-то около двух дней пути, ладно, не получилось одновременное вторжение, но это для меня не получилось, а для местных с их восприятием времени разрыв даже в неделю — одновременное…

Бобик бежал вдоль колонны, пугая коней и создавая беспорядок, мы на Зайчике спешили следом, эльфийка извертелась в моих объятиях, рассматривая огромными пугливыми глазами массу огромных страшных людей, с головы до ног закованных в толстое железо.

Во главе армии двигается, как и положено, все руководство. Их издали видно не только по знаменам, что везут за ними гордые оказанной честью прапороносцы, но и по великанским коням, укрытым особо красивыми попонами, между ушами торчат красивые султанчики, а на шлемах рыцарей развеваются пышные хвосты разноцветных перьев.

Бобик пронесся вперед, сразу по запаху учуял своего друга.

Конь сэра Клемента сперва шарахнулся в испуге, но Фицджеральд удержал, погладил Бобика, для этого почти не пришлось наклоняться, оглянулся в удивлении:

— О, ваше высочество!

— О, — сказал я, — кого я вижу!

Ко мне повернул коня сияющий граф Меганвэйл, поклонился, а за ним его неизменные соратники: граф Арнубернуз, Фродвин и Буркгарт, чуть позже подъехал барон Хельмут, еще громаднее, чем обычно, в боевых доспехах, могучий и широкий. Под ним тот же брабант, что не брабант по месту рождения, но все-таки брабант, великанский и толстоногий, однако уже доказавший, что может долго и без видимой усталости идти хоть шагом целые сутки, хоть галопом, пусть и недолго.

Я сказал весело и приподнятым тоном:

— Дорогой граф, как вам ваше войско?

Меганвэйл вскрикнул счастливо:

— Выше всяких ожиданий!.. Но, правда, командующим по моей просьбе остается доблестный и благороднейший сэр Клемент. Он лучше знает ваши планы, а я, с вашего позволения, вступлю в права, когда будем возвращаться в Варт Генц…

Я сказал с видимым огорчением, хотя именно на такую реакцию и рассчитывал, она вообще-то и заложена в моем далекоидущем замысле:

— Жаль, граф, но вы, как всегда, принимаете самое мудрое и осторожное решение, что неизменно приводит к блистательным победам!

Его соратники подъезжали по одному, я приветствовал всех, как друзей, с которыми так давно не виделся и с которыми так много вместе пережито, как в войне с королем Гильбертом, так и в событиях в самом Варт Генце.

Приблизились и остановились в стороне Габрилас, Елиастер, Фитцуильям и другие командиры отрядов. Я приветствовал их так же сердечно, мы все — рыцари, а значит — один класс, одна семья, пусть даже наши королевства и называются по-разному.

Ничего, мелькнула мысль, герцог Ульрих уже послал эмиссаров ордена в Варт Генц и Скарлянды. Дисциплина и строгий устав спаяют наше образование еще крепче…

Позади всех я заметил барона Бальдфаста Бредли. Уже немолодой, но самый бедный из военачальников Меганвэйла, битый и повидавший жизнь, из некогда очень знатного и богатого рода, но давно растерявшего все земли и влияние.

Я кивнул ему дружески, но ничего не сказал, продолжал общаться с высшими военачальниками, сообщил им, наконец, изнывающим от нетерпения, что отныне в нашем войске будут и эльфы, это у меня пробный образец, пока на должности пажа, а после распробования решу, как их лучше встроить в наш мир, чтобы и они строили, хотят этого или нет, Царство Божье на земле.

Наконец, сообщив, что еще раз взгляну на войско, пустил коня вскачь, отыскал борона Бредли и кивком отозвал в сторону.

Тот подъехал, настороженный и собранный, поклонился:

— Ваше высочество?

— Барон, — сказал я доверительно, — я никогда не забуду вашу доблесть и то гражданское понимание ситуации, которое вы проявили в те трудные дни во время зарождавшей смуты в Варт Генце…