Дэвид Геммел - Друсс-Легенда

— Хорошо, оставайтесь — но пусть он держится от меня подальше.

Друсс кивнул и посмотрел на Зибена. Поэт уснул.

— Сожалею, что это стало между нами, — сказал Дельнар. — Такое случается, мне не за что его ненавидеть, но он был первый, о ком я узнал. Человек, который разрушил мои мечты. Можешь ты это понять?

— Мы уедем завтра, — устало сказал Друсс. — Но сейчас я хочу подняться на перевал, дохнуть воздухом.

Князь надел свой шлем и красный плащ. Вместе они прошли через лагерь и по крутому каменистому склону поднялись к устью перевала. Он тянулся почти на милю, сужаясь в середине менее чем на пятьдесят шагов. Оттуда покатый спуск вел к ручью, текущему по долине к морю, что лежало милях в трех отсюда. Меж зубчатых скал перевала было видно, как вода поблескивает на солнце, переливаясь золотом и голубизной. Свежий восточный ветерок холодил лицо Друсса.

— Хорошее место, чтобы держать оборону, — сказал воин, оглядывая перевал. — В середине любое численное преимущество ничего не даст неприятелю.

— И придется ему лезть в гору, — добавил Дельнар. — Мне думается, Абалаин надеялся, что Горбен высадится здесь. Мы могли бы запереть его в заливе и заставить голодать, а наш флот между тем зашел бы ему в тыл.

— Он слишком хитер для этого. Нет на свете другого такого хитроумного полководца.

— Ты был привязан к нему, верно?

— Он всегда вел себя честно со мной, — уклончиво ответил Друсс.

— Говорят, теперь он стал тираном.

— Он как-то говорил мне, что это проклятие королей.

— И был прав. Знаешь ли ты, что твой друг Бодасен по-прежнему ходит у него в военачальниках?

— Я в этом не сомневался. Бодасен — верный соратник и хороший стратег.

— Мне кажется, ты испытываешь облегчение от того, что в этот бой тебе вступать не придется.

— Не спорю — годы моей службы в числе Бессмертных были счастливыми для меня. И я завел там много друзей. Ты прав — мне очень не хотелось бы биться с Бодасеном. Мы были братьями по оружию, и я очень его любил.

— Вернемся. Я велю, чтобы вам дали поесть. Князь обменялся приветствием с часовым у перевала, и оба воина вернулись в лагерь. Дельнар приподнял вход белой четырехугольной палатки и пропустил Друсса вперед. Четверо человек, находившихся там, вскочили на ноги при виде князя.

— Вольно, — сказал Дельнар. — Это Друсс, мой старый друг. Он поживет тут у нас немного. Окажите ему радушный прием. Сертака и Архитаса ты уже знаешь, — сказал он Друссу, — а этот вот чернобородый негодник — Диагорас.

Друсс посмотрел на молодого офицера — тот дружески улыбался. Огоньки в его темных глазах говорили о веселом нраве кроме того, он, как говорят солдаты, «смотрел орлом», и Друсс сразу признал в нем прирожденного воина.

— Рад познакомиться с вами, сударь. Мы наслышаны о вас.

— А это Орасис, — сказал Сертак. — Он у нас новенький, из Дренана.

Друсс подал руку молодому человеку, отметив, что ему не мешало бы сбросить жирок и что пожатие у него мягкое. Парень он, как видно, был неплохой, но рядом с Диагорасом и Сертаком казался по-мальчишески неуклюжим.

— Не хотите ли закусить? — спросил Диагорас, когда князь удалился.

— Ты еще спрашиваешь! Мой желудок, видимо, решил, что мне перерезали глотку.

— Сейчас принесу, — быстро сказал Орасис и выскочил вон.

— Он прямо-таки боготворит вас, Друсс, — сказал Диагорас.

— Бывает и такое. Может, предложите мне сесть? Диагорас с виноватым смешком пододвинул стул. Друсс перевернул его и сел. Остальные последовали его примеру, и всем сразу стало проще. «Мир молодеет», — подумал Друсс и пожалел, что явился сюда.

— Можно посмотреть ваш топор? — попросил Сертак.

— Разумеется. — Друсс легко извлек Снагу из промасленного чехла. В руках старого воина топор казался почти невесомым, но Сертак, взяв его, крякнул.

— Оружие, победившее Зверя Хаоса, — прошептал он, повертел топор в руках и отдал Друссу.

— Ты что, веришь всему, что слышишь? — ухмыльнулся Архитас.

— Это правда было, Друсс? — спросил Диагорас, прежде чем Сертак успел ответить.

— Было. Давным-давно. Нелегко оказалось пробить ему шкуру.

— А правда ли, что в жертву зверю хотели принести принцессу? — спросил Сертак.

— Нет. Двух малых детей. Расскажите-ка лучше о себе. Надоедает, когда тебе задают одни и те же вопросы.

— Если это вам так наскучило, — сказал Архитас, — зачем же вы повсюду таскаете за собой поэта?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да просто странно, что столь скромный человек водит за собой сказителя. С другой стороны, это очень удобно.

— Удобно?

— Ведь это он создал вас, не так ли? Друсс-Легенда. Почет и богатство. Я думаю, любой странствующий воин мог бы стать легендой с таким-то спутником.

— А ведь это, пожалуй, правда, — сказал Друсс. — Я знавал многих людей, чьи подвиги были забыты, хотя их стоило бы увековечить в песне или предании. Никогда не задумывался над этим раньше.

— А многое ли в сказаниях Зибена преувеличено? — спросил Архитас.

— Да заткнись ты! — рявкнул Диагорас.

— Нет, зачем же, — поднял руку Друсс. — Очень хороший вопрос. Обычно, когда люди спрашивают меня об этом и я говорю им, что их малость надули, они мне не верят. Но это так. Все эти истории рассказывают не обо мне. В основе их лежит правда, но она сильно разрослась. Я — зернышко, а они — дерево. Я в жизни не встречал ни одной принцессы. А что касается твоего первого вопроса, то я никогда не брал с собой Зибена. Он сам увязывался. Думаю, он просто скучал и хотел посмотреть мир.

— Но убили же вы оборотня в горах Пелусида? — спросил Сертак.

— Нет. Зато я убил много людей во множестве битв.

— Почему же тогда вы позволяете петь о себе такое? — не унимался Архитас.

— Я не позволил бы, будь на то моя воля. Первые несколько лет после возвращения домой были для меня кошмаром, но потом я попривык. Люди верят в то, во что хотят верить. Их редко заботит, правда это или нет. Людям нужны герои — а когда героев нет, их выдумывают.

Вернулся Орасис с миской жаркого и караваем черного хлеба. — Надеюсь, я ничего не пропустил? — спросил он.

— Да нет, — ответил Друсс. — Мы просто болтали. — Друсс нам сказал, что все легенды о нем — ложь, — сообщил Архитас. — Настоящее откровение.

Друсс с искренним весельем рассмеялся и покачал головой.

— Вот видите, — сказал он Диагорасу и Сертаку, — люди верят в то, во что хотят верить, и слышат только то, что хотят слышать. — Он поглядел на Архитаса, сидевшего с поджатыми губами. — В былые времена, мальчик, твоя кровь уже обагрила бы стены этой палатки. Но тогда я был молодым и твердолобым, теперь же не нахожу никакого удовольствия в том, чтобы убивать щенят. Однако я все-таки Друсс, и я советую тебе: впредь держись от меня подальше.