Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф

– Что вы хотите? – спросил он угрюмо.

– Кто послал, – сказал я. – Зачем? С какой целью? Что знает о нас?

Он с минуту колебался, наконец выдавил с усилием:

– А вы в самом деле залечите мои раны?

– Слово рыцаря, – ответил я.

Пару минут он рассказывал о властелине этих мест великом и славном сэре Кладерлексе, который под старость овладел этой областью, однако не видит смысла в воинских забавах, а посвятил себя изучению магии. А еще он страшится, что явятся некие люди, у которых он что-то увел, и начнут о нем спрашивать…

– Понятно, – прервал я. – Нет, мы не те. Это недоразумение, хотя и простительное.

Я коснулся его плеча, раны затянулись быстро, он начал подниматься. Меч в моей руке блеснул коротко и зло. Голова, срубленная под корень, скатилась сэру Ульриху под ноги. Он отпрыгнул в испуге и отвращении.

Сэр Герцель покачал головой. Глаза были полны осуждения.

– Вы же давали слово, сэр Ричард!..

– Я его и сдержал.

Он вздохнул.

– Да, но… сдержали как-то не так.

– Я рыцарь, – сказал я, – однако я из мира победивших адвокатов. Если понимаете, что я имею в виду.

– Не понимаю, – ответил сэр Герцель хмуро.

– Это хорошо, – заверил я. – Это хорошо, что не понимаете.

Глава 3

Солнце опустилось настолько угрожающе низко, что я невольно втягивал голову в плечи. В сторонке прошел огромный караван из верблюдов, лошадей и мулов, мы следили за ними из-за деревьев, рыцари бурчали, легко бы захватить, это же враг, надо отомстить Гиллеберду за его бесчинства…

Потом выехали на необъятное поле среди леса, деревья вокруг стоят стеной, но опасливо не решаются переступить некую границу. Даже травы нет, только жирная блестящая земля, словно политая земляным маслом.

Я наконец взглянул на чудовищно огромный багровый шар, что начинает опускаться в лес, воспламеняя деревья, махнул рукой.

– Заночуем здесь.

Сэр Ульрих помолчал, только нахмурился, сэр Герцель тяжело вздохнул, а сэр Палант проговорил тревожно:

– Здесь нельзя…

– Почему? – удивился я.

Он пугливо огляделся по сторонам, понизил голос до шепота:

– Когда-то именно здесь была самая кровопролитная битва, навсегда изменившая мир! Земля пропиталась кровью, трупы и даже раненых никто не убрал…

– Почему?

– Некому было, – объяснил он. – И вот тогда, когда лежали непогребенными тысячи и тысячи человек… что-то произошло. Что именно, никто не знает, правда. Здесь поселились…

Сэр Герцель, прислушиваясь, хмурился все больше, наконец прервал:

– Простите, сэр Ульрих, но не поселились, а здесь прямо и зародились! Из пролитой крови, ужаса и отчаяния…

– Кто? – спросил я.

– Они, – ответил Герцель упавшим голосом. – С которыми лучше не встречаться.

Я оглядел поле, прикидывая, как двигаться в темноте через лес, все трое смотрели на меня тревожными глазами.

– Нападают? – спросил я.

– Нет, – ответил за всех Герцель после короткой паузы. – Но прошла тысяча лет, а ночью снова слышны крики, лязг металла, ржание коней и стоны раненых! Воины двух армий так ненавидели друг друга, что и после смерти их души не покинули этот мир и продолжают сражение, чтобы выяснить, кто же победил.

– А что, – спросил я, – была ничья?

– Обе стороны утверждают, – вставил сэр Ульрих, – что победа за ними.

– А за кем осталось поле битвы?

– Наступила ночь, – сообщил он, – и уцелевшие отошли на исходные. К утру многие умерли от ран, оставшиеся продолжать бой не смогли. Так и разошлись, но обе стороны принесли в свои столицы весть о победе.

Я помотал головой.

– Господи, что творится из-за тщеславия!

– Что будем делать, сэр Ричард?

Я развел руками.

– Отгородимся святыми молитвами, чистотою душ, искренностью в вере и нашей справедливости. А также кострами. Деревьев здесь немерено, не жалейте. Только чтоб пожара не надо, нехорошо.

Устрашенные рыцари развели костры по всему периметру поляны, а сами расположились между деревьями. Всю ночь я слышал крики, стоны, проклятия, лязг мечей, ржание, стук стрел о щиты.

Сквозь пламя костров видно было, как по ту сторону появляются призрачные фигуры, иногда во множестве, однако за пределы вырваться им не удавалось.

Я так и не заснул до утра, но у рыцарей, к моему смущению, настолько оказалась сильна вера в их гроссграфа, мол, ведет от победы к победе, что спали без задних ног, а утром поднялись свежие, как огурчики.

Впрочем, уходили из неприятного места на рысях. Утреннее солнце светит сквозь листву, по земле скользит призрачная тень, справа и слева таинственный полумрак, а в коротких разрывах видны уже другие группы деревьев: дубрава, березняк, осинник, отдельно держатся и могучие, приземистые буки, только грабы почему-то растут вперемешку с кленами.

Сэр Ульрих часто оборачивался на скаку, рука его хлопала по конскому крупу, словно давил комаров, лицо стало озабоченным и очень огорченным.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Да, – проворчал он. – Похоже, эти призраки все-таки сперли мой седельный мешок. С припасами.

– Любите покушать, – сказал сэр Герцель обвиняюще. – И не потеряли вы, а все сожрали! Я видел, ночью вставали и жрали, жрали, жрали… Я слышал треск, думал, дикий зверь лес ломает, а это у вас за ушами трещало.

Сэр Ульрих даже не возмутился на такое чудовищное обвинение, высился в седле ровный и неподвижный, как скала, о которую разбиваются любые волны обвинений и оставляют его чистым.

– У нас на пути последний постоялый двор, – обронил он наконец.

– Последний? В каком смысле?

Он пояснил:

– Дальше, судя по карте сэра Ричарда, долина, скрытая туманом. За ней замок Стальной Клык. Герцога держат в плену, если верить Бобику, а кто из нас ему не верит? Неизвестно, сколько будем осаждать или штурмовать. Я бы не прочь восполнить запасы.

Сэр Герцель с вопросом в глазах повернулся ко мне.

– Что скажете, сэр Ричард?

Я поколебался, оглянулся на войско.

– Насколько это по пути?

– Мы идем лесными тропами, а настоящая дорога вон там, видите? И еще через две мили будет перекресток, там и постоялый двор!

Я кивнул.

– Хорошо. Снять и оставить оруженосцам доспехи, золотые шпоры, двуручники и щиты с гербом. Да-да, не возражайте!.. Я поеду с вами. Чтобы вы не рассказывали всем встречным и поперечным, кто мы такие и с какой целью вторглись в эти земли.

Сэр Ульрих обиделся, угрюмо сопел, но тяжелые доспехи сняли безропотно, хотя длинные мечи и щиты оставили очень неохотно.

– Но без шпор, – возразил он, – это уж совсем!

– Золотых шпор, – напомнил я. – Едем на постоялый двор, а не во вражескую крепость! Хватит простых мечей и кинжалов. Да и те лучше спрятать в дорожные мешки. Или потерпите уж без любимого сорта сыра. Что за рыцари пошли, такие неженки!