Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф

– Но он там что-то делал!

Я сказал еще непреклоннее:

– Не хочу и знать, что там. И вступать в это не желаю.

Бобик без особого усилия вскинул в пасти огромного вепря и тыкал им в ногу сэра Ульриха, заставляя того пошатываться вместе с конем.

– Господи, – охнул он, – что это у вас за чудовище? Таких кабанов не бывает!

Бобик смотрел на него с надеждой, сэр Ульрих тяжко вздохнул и попытался принять кабана, но сам едва не рухнул вслед за ним с коня. Бобик весело запрыгал, сэр Ульрих слез и начал доставать из мешка веревки.

– Тот дракон, – пояснил он, – что высматривал нас, погнался за тем мелким, что из леса.

– Ну, вот и хорошо, – сказал я.

Сэр Ульрих принялся увязывать вепря, Бобик попытался помочь, но только распустил хитрый узел.

– Они улетели в сторону вон тех гор, – сказал сэр Ульрих и, повернувшись, потыкал рукой, едва не попав в раскрытую пасть Бобика. – А там оба пропали. Если Господь все это видел, то, думаю, позволил обоим сдуру убиться о стену.

Морщась и что-то бурча под нос, он стянул кабана тугими узлами и, побагровев, как заходящее солнце, с трудом вскинул на конский круп. Конь всхрапывал и пугливо косил попеременно то одним, то другим глазом на жуткую ношу.

Я спросил с понятным интересом:

– А этот лесной дракон… в самом деле похож на дракона? Или что-то другое?

– Большой дракон! – сказал сэр Ульрих решительно. – Хотя и помельче, намного мельче.

– Может, большая гарпия? – уточнил я.

Он почесал затылок, решительно махнул рукой.

– Нет, все-таки дракон. Все, что летает, – дракон. Если с корову. Что помельче – гарпии. Еще мельче – летучие мыши. Так что это был дракон. Просто жуть, что тут такие водятся.

– На всех найдем управу, – заверил я. – То-то появляется, когда меня нет! Трус, а не дракон… Ладно, теперь надо разобраться с теми умельцами, что напустили этого дракона. Даже если это не они, все равно с той крылатой тварью служат одному хозяину.

Сэр Ульрих гордо выпрямился.

– Мы ведь для того сюда и прибыли, не так ли? В погоню?

– Их всего семеро, – сказал я, – если не ошибаюсь?

Сэр Ульрих сказал бодро:

– Точно! Ваш конь не отстанет?

Я вскинул брови.

– А ваш с такой ношей сдвинется с места? Вон под кабаном уже подгибаются задние ноги!

– Сейчас проверим, – ответил он загадочным тоном. – А вы правда подумали, что…

– Ничего не подумал, – проворчал я. – Рыцарям не обязательно думать, когда рукоять меча под рукой! Поехали! Дольше простоим, дольше догонять.

Бобик понесся было вперед, но на этот раз я цыкнул, он обиделся, но послушно шастал по бокам и сзади, пугая птиц и затаившихся зверей.

Сэр Ульрих сказал бодро:

– Догоним и ударим! Так?..

– Так, – согласился я. – Без всяких хитростей и вывертов. Но убивать всех нельзя. Надо же узнать, кто послал? И зачем. И что о нас знают. И кто они вообще.

– Вряд ли скажут, – усомнился сэр Ульрих. – Впрочем, рыцарей не пошлют на подлое дело выслеживания и вынюхивания, а у простолюдинов нет гордости. Будут вопить и предавать своих господ с легкостью. Вы правы, я своего обезоружу и возьму в плен.

Я старался не вырываться вперед, чтобы сэр Ульрих успевал, но его конь даже с такой ношей почти не отставал от Зайчика. Сперва мы увидели семерых крохотных всадников далеко впереди, а через несколько минут они приблизились настолько, что тогда мы одновременно вытащили мечи.

Грохот настигающих копыт обрушился на них внезапно. Когда начали в удивлении оглядываться, мы уже разобрали цели и поднимали мечи. Я одного сбил Зайчиком вместе с конем, второго ударил мечом плашмя. Он не успел завалиться, как сэр Ульрих разделался со своим, разрубив ему шлем и нанеся сильнейший удар в плечо.

Краем глаза я увидел летящего в нашу сторону во весь опор на взмыленном, страшно храпящем коне всадника в плаще с надвинутым на лоб капюшоном.

Он вскинул меч характерным жестом, я вскрикнул:

– Сэр Герцель!

Сэру Ульриху попался опытный противник, они фехтовали быстро и умело, сэр Герцель свалил сразу двух, предложил помощь, сэр Ульрих прокричал обозленно, что потом будет драться с ним, и сэр Герцель поспешно отступил.

Из двух сбитых мною один выглядит тупым верзилой, второй одет богаче, оружие у него получше. Верзила поднялся и бросился с поднятым топором, я легко уклонился и всадил меч ему в живот.

Он охнул и начал опускаться на колени. Я повернулся ко второму.

– Кто старший?

Он указал дрожащей рукой на умельца, что все еще сражался с сэром Ульрихом.

– Господин Черпекс…

– Ага, – сказал я с удовлетворением, – даже господин? Хорошо…

Я намеренно оглянулся в сторону дерущихся, этот дурак попробовал воспользоваться моментом, схватился за нож на поясе. Я ударил рукоятью меча в зубы, он рухнул навзничь на землю, обливаясь кровью.

Я наступил ему ногой на грудь и замахнулся мечом.

Сэр Герцель как раз разделался со своим, увидел и вскричал шокированно:

– Сэр Ричард, нет!

Я чуть скосил глаза в недоумении, продолжая держать ногу на груди поверженного. Сэр Герцель протянул ко мне руки.

– Что случилось? – спросил я.

Он вскрикнул:

– Неужели вы сможете вот так хладнокровно убить человека?

Разведчик смотрел на меня в ужасе и в то же время с отчаянной надеждой, страшась даже дышать.

Я подумал, ответил чуть замедленно:

– Ну, не совсем уж и хладнокровно…

– Сэр Ричард!

Я закончил:

– …вообще-то смогу.

Сэр Герцель смотрел в ужасе.

– Сэр Ричард… поверженного? Обезоруженного?

Я поинтересовался:

– А что, предлагаете дать ему меч и начать бодягу сначала?

– Сэр Ричард, – вскричал он в негодовании, – но так, как делаете вы, нельзя!

– Почему?

– Нельзя обагрять благородный меч кровью обезоруженного!

Я опустил взгляд на противника. Тот трясся и смотрел на меня с трусливым ожиданием.

– Тебе повезло, – объявил я. – Сэр Герцель здесь… и он продлил твою никчемную жизнь.

Я вложил меч в ножны, подхватил с земли топор и всадил острие прямо в лоб поверженного. Брызнуло, как из прогнившего в болоте полена. Я оставил топор торчать погруженным по самый обух и отступил, брезгливо вытирая ладони.

– Кому-то, – ответил я, – нельзя. А мне можно.

Сэр Ульрих наконец-то свалил своего противника, нанеся ему множество мелких ран, но и сам получил две довольно опасные. Я поспешил залечить их, а поверженному сказал:

– Ну-ка, господин Черпекс… будешь говорить, или дать тебе изойти кровью?

Он лежал на спине, весь в красных потеках, в глазах неистовая злоба, а голос даже дрожал от ярости:

– Я все равно ею изойду.

– Не обязательно, – ответил я. – Вон посмотри на сэра Ульриха, которого ты все-таки изранил, если уж честно. А сейчас свеженький, словно ты и не воин вовсе.