Людмила Астахова - Волчьи игры

«Что-то я расчувствовалась, как девчонка, — сердито подумала она. — Ну, полчаса-то им хватит?! Должно хватить!»

Полчаса — это бездна времени. При известной сноровке можно успеть попрощаться даже дважды… или трижды, если приложить определенные усилия.

Хотя затягивать прощание — это все равно, что проворачивать нож в ране. Грэйн ли это не знать? Но все-таки она медлила столько, сколько могла. Может так статься, что Джойн и ее диллайн более не свидятся под тремя лунами, так к чему их торопить?

Если у парадного въезда в Кэйнигэск, ярко освещенного и запруженного экипажами, тесно и шумно было от лакеев, форейторов и охранников, ожидающих возвращения господ из-под гостеприимных сводов диллайнской резиденции, то здесь, на заднем крыльце, разлилась и царила темнота и тишина. Закрытая карета без гербов, скудно освещенная только двумя тусклыми фонарями на передке, стояла безмолвная и темная, будто древняя гробница, а внушительная фигура ир-Сэйгана на козлах смотрелась этаким неподвижным изваянием, символизирующим трудности пути в загробное царство. Грэйн тряхнула головой, отгоняя мрачные ассоциации. Этак недолго и накликать! Негромко всхрапывали лошади — каурая четверка, запряженная цугом, им вторил гнедой мерин, приготовленный для ролфийки, да еще начавший накрапывать дождь стучал по крыше экипажа — вот и все звуки. Зрелище мрачное и зловещее, что ни говори. Эрна Кэдвен вздрогнула, отряхнула шинель и открыла дверцу, готовая ждать столько, сколько нужно.

Но ожидание не понадобилось вовсе. Внутри уже сидела Джойн, нахохлившаяся и задумчивая. И вид у нее был столь торжественный и скорбный, что Грэйн с вообще-то несвойственной ей чуткостью воздержалась от комментариев и расспросов.

— Трогайте, капрал, — негромко приказала она ир-Сэйгану и, плотно закрыв дверцу, опустила шторку на окне.

Идгард и Аластар

Ровно в девять часов утра Аластар Дагманд Эск, князь Северного Княжества Файрист, вошел в свой кабинет. На столе его уже дожидалась папка черной кожи, содержимое которой никогда и никому ничего хорошего не сулило. В отличие от желтой и красных папок. Через десять минут бессменный Талес подал его высочеству чашку свежайшей кадфы с крошечным рогаликом. На краткий завтрак Эск отвел себе еще десять минут. Злые языки утверждали, что в приемной у него висит корабельная рында и каждые полчаса отбиваются склянки. И ошибались только относительно склянок. Корабельный колокол действительно стоял на почетном месте под стеклянным колпаком — бронзовый, сияющий от регулярных чисток. Он — это все, что осталось от самого первого корабля, на котором служил Аластар, от каравеллы по имени «Любимая песня».

От Амеретэт Веан тоже ничего не осталось, кроме полного гардероба нарядов и шкатулки с драгоценностями. Окровавленные куски плоти тщательно собрали в небольшой детский гроб, и на рассвете третьего дня Аластар собственноручно предал огню останки девушки.

В разгромленной опочивальне менялся прожженный и пропитанный кровью паркет, стеклились новые окна, спешно перебивались обои на стенах. Еще день-два, и ничто не напомнит о том, что в комнате жуткой смертью погибла юная женщина.

— Виртджорн, к вам его высочество Идгард, — доложил Талес.

По привычке он называл князя так, как принято на «Меллинтан».

— Пусть войдет.

Когда знаешь наперед и тему разговора, и аргументы оппонента, и собственные доводы — это лишает спор остроты ощущений. Что понадобилось сыну в неурочный час, Аластар прекрасно себе представлял. Внутренняя «кукольная» разведка Сины работает ничуть не хуже настоящей княжеской, а в некоторых вопросах, в основном — теоретических, дочь компетентнее его самого.

Идгард бесшумно впорхнул в кабинет, легко коснулся губами фамильного кольца Эсков на руке у отца, но устраиваться в кресле без приглашения не стал. Значит, разговор будет серьезным. Ну-ну.

— Давай сократим вводную часть, а также лирический пролог и сразу перейдем к сути проблемы, — предложил Аластар.

— Твой приговор — это ничем не оправданная жестокость, отец.

— Да, это так. Я хочу отвадить всех желающих возвыситься за счет судеб и жизней своих дочерей и сестер. Раз и навсегда положить конец порочной практике фаворитизма.

Наследник изобразил бровями предельное удивление.

— Казнив невиновных? Положим, Веан-старший еще тот мерзавец, но Силгунд-то при чем?

— Значит, против казни папаши не особенно возражаешь? — ухмыльнулся князь диллайн.

Однако Идгард на уловку не попался. Выдрессировала его Сина на совесть, ничего не попишешь.

— Возражаю, причем категорически.

— Прекрасно и спасибо. Теперь я знаю твое мнение, сын. Но приговор уже подписан.

— Отец!

— Да, я знаю. Моя жестокость тебе претит, и гнетет, и коробит, и мучит.

— Именно.

Аластар позволил себе вольность — откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и посмотрел в окно. Словом, поступил как простой смертный, а не как механическая кукла. А за окном южный ветер гнал по синему-синему небу черно-серые тучи.

«Меллинтан, сейчас бы шагнуть на шканцы, сейчас бы стать возле рулевого и задать курс на Шанту», — думал диллайн, стараясь хоть на миг забыть о том, что от него ждут объяснений.

Совенок не отступится так просто, он никогда не пасовал перед таким препятствием, как воля отца.

— Ты вполне можешь официально объявить о своем несогласии. Это пойдет на пользу твоему образу.

Идгард отмахнулся от этих слов, как от назойливых мух.

— Мой образ тут ни при чем. Я не понимаю, почему ты так усиленно хочешь выставить себя перед обществом кровавым тираном и безжалостным убийцей.

Аластар насмешливо прищурился.

— Возможно, потому, что я такой и есть. Тиран и убийца. Одержимые Властью, получив вожделенное в полное владение, другими не бывают, да будет тебе известно.

— И все же почему Веаны?

Молодой человек попытался перехватить взглядом взгляд отца. Тщетно. Тот глядел за оконный переплет золотыми глазами с крошечной точкой зрачка. И молчал.

«Какое удивительное фамильное сходство, — думал князь. — Я спросил то же самое у Сины. А ведь она права — другого повода избавиться от этих алчных выскочек может не представиться. Надо пользоваться наилучшим моментом. Кстати, солнечная погода продержится еще несколько дней, ветер устойчивый, не слишком порывистый. Решено! Пока оппозиция ликует и строит планы, я выйду в море».

— Почему, спрашиваешь, Веаны? — резко спросил он. — О, тут все просто. Они оба возвысились за счет дочери и сестры, так почему бы им не разделить ее судьбу? По-честному было бы повесить только папашу, но оставлять в живых взрослого сына-мстителя не слишком дальновидно, не находишь? Поэтому на эшафот отправятся оба, а их участь послужит назиданием и предупреждением всем прочим.