Елена Кароль - Песец библиотечный, подвид кровожадный

А затем стало тихо. Очень тихо.

И очень жутко…

День не задался с самого утра. Сначала совещание по поводу событий, произошедших в выходные, разбирательства, допросы, снова разбирательства… Затем приезд министерской комиссии с проверкой, их размещение, предоставление требуемой документации. Совещание…

К вечеру Азарин устал настолько, что смог лишь кивнуть секретарю, уведомившему его о приходе Микаэля, но сил на поиск лисенка элементарно не было.

Точнее, были, но не те. И уж точно не на серьезные разговоры.

На всякий случай запустил поисковик, выдохнул, когда Мика обнаружился в своей комнате, и решил отложить разговор до завтра. Тем более четвертой парой будет боевка, там и поговорят, если что-то важное.

А сейчас ужин и спать.

Спать…

После сытного ужина сон не шел, и Азарин еще некоторое время сидел в кабинете с бумагами, изучая внутреннюю докладную магистра Иллуриана с именами провинившихся студентов и отмечая, что все они сейчас убыли по обмену. Умные.

Впрочем, другие тут надолго не задерживаются.

Перечитав жалобу князя (или все-таки княжны?) Серых Псов, Азарин с досадой поморщился и потер лоб. Теперь еще и кипучую деятельность по разбирательству причин дебоша изображать.

Нет, его действительно проще было убить. Жаль только, уже поздно. Кажется, Барет всерьез решил жениться, и даже подколки по истинному полу будущей жены его не смущают, как и нежелание самой жены становиться собственно женой.

Вот только Барет никогда не останавливался перед такими мелочами, как капризы женщины, и свадьба лишь вопрос времени.

Хмыкнув, Азарин откинулся в кресле и снова мысленно потянулся к спящему лисенку. Хоть во сне его обнять…

Каким же глупцом он был, когда давал себе обещание о терпении и выдержке! Невозможно устоять, просто невозможно. Милый, смущающийся соблазн во плоти, уступивший сразу же, когда Азарин начал просить более настойчиво.

Можно было корить себя за малодушие и слабую волю, но… Но зачем? Зачем, если удовольствие получили оба и никто не в обиде?

А еще он намного острее стал чувствовать ее. Богиню. Она была намного опытнее и смелее, предприимчивее и даже развратнее.

И это демону очень не нравилось. Он не желал брать в жены тысячелетнюю богиню.

Он желал лишь Мику. Юную, доверчивую, ласковую северную лисичку.

Стоп.

Почему не в постели?

Вынырнув из размышлений о вмешательстве Плетельщика и последующем извлечении богини из тела Микаэлы, Азарин даже в кресле подпрыгнул, когда понял, что лисенка нет в комнате.

Секунда-другая и облегченный выдох, когда становится ясно, что Мика на территории академии, но при этом почему-то в районе полигона. Занимается? Странно. Неужели не спится и желание встречи было не прихотью, а необходимостью?

Просканировав территорию более тщательно, демон выругался вслух, обнаружив поблизости практически весь четвертый, пятый курс и часть второго.

Какого Дхара происходит?!

Не потрудившись одеться, Азарин открыл портал в двух метрах от Микаэля и вышел из воронки в чем был: в брюках, рубашке и домашних тапочках. Недоуменно приподнял бровь, обнаружив его в цепких объятиях демоницы со второго курса и, тщательно пряча раздражение, поинтересовался:

— Гм. Что здесь происходит?

Девица побледнела, пискнула и вжалась в «кавалера» в попытке спрятаться, спина Микаэля напряглась, а затем он обернулся и, натянуто улыбнувшись, пробормотал:

— Доброй ночи, милорд ректор. Вот… Свидание у нас… А вам что не спится?

Кто-то из непрочно сидящих на дереве свалился от подобной наглости, причем на кого-то прятавшегося внизу. Шуршание, ругань, и вновь все замерло.

Происходящее больше всего напоминало бред обкурившегося медиума, но смешно не было.

Микаэль.

Обнимал.

Девушку!

От оборота Азарина удерживало лишь понимание, что это будет неуместно — слишком много свидетелей. Однако никто не мешал ему проявить неудовольствие по поводу ночной прогулки по территории, что в общем-то было запрещено правилами академии.

Стараясь не рычать, но чувствуя, что сдерживается уже с трудом, Азарин глухо скомандовал:

— У всех присутствующих есть пять секунд, чтобы оказаться в своих комнатах. Кто не успеет — будет лишен стипендии до конца года.

Вопли, ругань, стоны… Не менее шестидесяти студентов повыскакивали из кустов, попадали с деревьев и повыныривали из травы, чтобы, наплевав на скрытность, побежать наперегонки к общежитию, прекрасно понимая, что ректор никогда не угрожает впустую. Попытались сбежать и Мика с подружкой, но не тут-то было.

— Стоять.

Пару спеленала магия и не позволила сдвинуться с места. И если демоница сразу поникла и начала всхлипывать, то Мика лишь грустно вздохнул и потупился.

— Я все объясню…

— Я в этом даже не сомневаюсь.

Скрипнув зубами и больше всего в этот момент желая, чтобы второкурсница испарилась, Азарин не сводил требовательного взгляда с лисенка. Как он мог?! Как?! Разум туманили эмоции, раздражение зашкаливало, но долг все еще перевешивал.

Он ректор.

Он ректор…

— Лилианна свободна. В личное дело будет вписано замечание.

Небрежным жестом сняв в девушки магические путы, Азарин лишь недовольно прищурился, и девица тут же припустилась к общежитию, даже не подумав оглянуться на оставшегося отвечать за проступок спутника.

— А я? — Мика смотрел на него исподлобья, но демон видел, что во взгляде нет раскаяния. Лишь досада.

— А ты сейчас будешь мне все объяснять… — прошипел окончательно разъярившийся инкуб и швырнул Микаэля через вновь открытый портал на кровать.

Шагнул следом, позволяя злобе выйти наружу и сменить ипостась. Навис над сжавшимся лисенком, смотрящим на него широко распахнутыми испуганными глазами и…

Был остановлен призрачной охраной, создавшей между ним и Микой непроницаемую преграду.

Горько усмехнулся, сделал шаг назад, выпрямился, сложил руки на груди и неприязненно потребовал:

— Рассказывай!

Когда Азарин швырнул меня в портал (к счастью, не на пол, а на кровать) и, шагнув следом, сменил ипостась, я поняла, что пора бояться. Демон был не просто зол, а по-настоящему взбешен.

Я же, замерев, как перепуганный кролик перед удавом, могла лишь судорожно сжимать пальцы в кулаки и молиться праматери, чтобы Азарину хватило сдержанности выслушать мои оправдания, прежде чем накинуться и…

Я не верила, что Рин может меня ударить, но в то же время все его действия, выражение лица и разлитое в воздухе напряжение говорили о том, что это возможно.