Кровавый рассвет - Казаков Дмитрий Львович
– Немало, – проговорил консул, – но этот рубин того стоит. Где, ты говоришь, добыт этот красавец?
Ответить канцлер не успел. Висевший на груди Харугота овальный медальон из серебра издал негромкое жужжание и засветился желтым огнем. Парный талисман дал знать, что его брат-близнец активирован, а значит, кто-то хочет поговорить с правителем Безариона.
Консул взял медальон в правую руку и повернул так, чтобы видна была внутренняя сторона. И там, в обрамлении украшенного символами Истинного Алфавита ободка из серебра возникло широкое лицо Триера ари Форна, оставленного наместником Терсалима.
– Что такое? – спросил Харугот.
– Мессен, у нас… – Лицо ари Форна вдруг расплылось, как отражение в растревоженном ветром пруду. Голос пропал, затем возник вновь, но слышались лишь обрывки фраз. – …порт, начали сражение… ваши ученики, и они…
Внутри медальона замельтешили цветные пятна. Харугот нахмурился.
Парный талисман был сделан им собственноручно, и всегда работал отлично. Да, имелась вероятность, что он начнет сбоить, но только в том случае, если рядом творится воистину могучая магия. В Безарионе ничего подобного не происходило, а значит, что-то не так в Терсалиме…
– Еще раз! Коротко и ясно! – потребовал консул, когда лицо ари Форна всплыло из цветных пятен.
Теперь он услышал больше, и новости заставили Харугота нахмуриться, а угол его рта – дернуться. В бывшей столице Серебряной империи появились маги, отважившиеся бросить вызов его ученикам? Немыслимо! И не только ученикам, всему гарнизону, и при этом убившие несколько сотен воинов! Кто же они такие и откуда взялись? Не из океана же?
– Я понял тебя, – сказал консул. – Постарайтесь не уничтожить их, а взять в плен. Потом доложишь.
В том, что его ученики – а их в Терсалиме было пятеро – при помощи воинов ари Форна справятся с кем угодно, он не сомневался. Но в том, что после этого уцелеют хотя бы тела, не был уверен.
А это означает, что придется самому заглянуть в недавно завоеванный город. Пустить в ход одно сложное и ненадежное, давно не применявшееся им заклинание.
– Да, мессен, – кивнул наместник, и консул разорвал связь.
– С камнем решим потом, – сказал он подобравшемуся ари Налну. – Сейчас мне нужен один из наших узников. Один из тех, кого не жалко. И доставить его сюда следует быстро.
Канцлер кивнул и торопливо зашагал к двери.
Оставшись один, Харугот задумчиво потер подбородок. Эта магия требует ритуала, рисунка на полу и кое-каких приспособлений, а значит, нужно заглянуть в потайной шкаф, что укрыт вон за тем гобеленом…
Когда ари Налн вернулся в сопровождении двух Чернокрылых и тощего узника в кандалах, он обнаружил консула ползающим по полу. На досках возник сложный рисунок из нескольких вложенных друг в друга кругов, а границу внешнего отметили небольшие медные чашечки.
От них поднимался дымок, и пахло в комнате чем-то приторно-сладким.
– Оставьте его и уходите, – приказал Харугот, поднимая голову. Стали видны его глаза, совершенно черные, без белка и радужки. – Да, тюкните его по затылку. Пусть полежит без сознания.
Узник не успел даже пикнуть, как тяжелый кулак саданул его по макушке. Обмякшее тело положили у стенки, а канцлер и двое гвардейцев вышли. Негромко хлопнула закрывшаяся дверь.
– Очень хорошо… – сказал консул, вставая и отряхивая руки. – Все готово, осталось только одно…
Он собирался отправить разум странствовать на волнах Тьмы, что пронизывают весь Алион. А чтобы увидеть, что творится в Терсалиме, – взять чужие глаза, ведь после завершения заклинания они перестанут видеть что-либо.
Харугот взял со стола узкий острый нож и аккуратно вырезал узнику глазные яблоки. Тот, одурманенный заклинанием, даже не вздрогнул, по лицу его потекли две струйки крови. А правитель Безариона зажал чужие глаза в ладонях и, встав в середке рисунка, начал читать заклинание.
Он не любил такой вот обрядовой магии, но иногда без нее не обойтись.
Дымок из чашечек повалил гуще, круги на полу засветились белым огнем, полетели к потолку искры. Настоящим облаком окружили консула, и его фигура сделалась полупрозрачной.
А сам Харугот ощутил, что летит, что его несет чудовищной силы ураган. Далеко внизу замелькали леса, поля, реки и селения. Так, сейчас главное – направить движение в нужную сторону, чтобы не умчаться куда-нибудь к границам Алиона и не растратить силу впустую…
Короткое напряжение воли, и он летит на юго-восток.
Мелькнула Зеленая гряда, показалась бурая лента Теграта, текущего от Опорных гор к Блестящему морю. Стал виден Терсалим, его стены и башни, дельта с островами и невидимый для обычных роданов столб колдовской энергии, поднявшийся на несколько миль.
Столб был разноцветным, в нем смешивались зеленые, белые и черные струи. Он танцевал и покачивался, выбрасывал в стороны капли размером с дом. Одни рассеивались, другие медленно плыли в сторону.
Кто же устроил такое светопреставление?
Будь у Харугота сейчас голова, он несомненно покачал бы ею. Но качать было нечем, и консул начал потихоньку снижаться, чтобы рассмотреть тех, кто оказался способен на такое. Вот несколько лиловых звездочек – его ученики, и две из них гаснут, показывая, что жить их хозяевам осталось недолго.
Так, а это что?
На самой границе воды и земли блестело нечто, похожее на шарик, скатанный из древесных листьев. Он покачивался и дрожал, и в стороны от него тянулись малозаметные белесые нити.
Харугот попытался присмотреться к шарику, различил очертания лежавшей на досках причала человеческой фигуры. И тут что-то тяжелое, горячее, как раскаленный слиток металла, ударило его. Земля, небо, Терсалим, Теграт – все это завертелось перед глазами.
А затем он провалился в темноту.
Не во Тьму, а в обычный мрак беспамятства.
Глава 18
Кровавый рассвет
Берег затянуло покровом бурлящего и ревущего пламени. Саттия сначала не поняла, что случилось. Даже не отвлеклась от очередного противника, который махал тяжелым мечом, как тростинкой. И только когда могучий хирдер отступил, запнулся о чье-то тело и едва не упал, девушка попыталась разобраться, что происходит.
Пламя исчезло, открылась опаленная земля, кучки пепла и обгорелые, страшные трупы.
– Ха-ха, так им и надо! – завопил Гундихар. – Клянусь собственными подштанниками, это Олен! Никто больше не умеет так пускать огонь!
«Олен? Но откуда он здесь?» – подумала Саттия, и ее охватило смятение.
Желание увидеть Рендалла вступило в схватку с верой в то, что он погиб на Теносе в тот день, когда рухнули храмы Тьмы. На мгновение девушка застыла, меч в ее руке опустился, но хирдер с тяжелым клинком не воспользовался возможностью для атаки.
Он, как и остальные, торопливо отступал, прикрываясь щитом.
– Неужели это он? Не может быть, – прошептала Саттия, вглядываясь в то, что творится на берегу.
Поднялась серая дымка, окутавшая четверых бегущих людей. Полетели синие искры, и дымка исчезла. Один из людей оказался вовсе не человеком, он превратился в облако дыма и атаковал учеников Харугота. Оставшиеся трое столкнулись с удиравшими от причала хирдерами.
И та, и другая схватка не заняла много времени.
Воины городского гарнизона отхлынули в стороны, точно волны, что наткнулись на прибрежный утес, и побежали к воротам. Дым с хлопком разорвало на ошметки, и выяснилось, что одним обладателем бурого балахона стало меньше.
От того, кто лишь выглядел как человек, не осталось и следа.
– Кто это был? – спросил тар-Готиан. – Кто они вообще такие?
– Одного я знаю точно, таскать мне мешки в закромах Аркуда, – хвастливо ответил Гундихар.
А Саттия не могла отвести взгляда от высокого русоволосого мужчины, что поднял руку, и с нее низвергся поток огня. Сомнений не оставалось – это Рендалл, с Сердцем Пламени на пальце и ледяным клинком в ладони, неведомо как попавший в Терсалим.
Еще один ученик Харугота погиб, но последний сумел устоять.