Всадник - Юрий Валерьевич Литвин
– Ага,– он даже пропел тихонечко, – « По лугам, где растут асфодели»…
– Так, что это еще что за хрень?
– Царство мертвых
–Ааа… Объяснил.
Кэп был терпелив, по крайней мере, за руки меня больше не хватал.
– Это Их захоронения…
– Чьи их?
– Тю, Саня. Ангелов, кого еще…
– Уж хорошо, что не наши… Ты прям как Франческо-Мари Вуозо… Все про Диавола, да Диавола…
– Да чего ты?
– Да так ничего, к слову пришлось…
– Пойдем, не ссы… Они тихие были, по крайней мере, в моей модели.
– Ну, пойдем.
Мы стали спускаться.
И тут почему-то меня поразила одна, скажем так, аналогия. Похоже, что в момент смерти исполняется самое заветное наше желание, самое светлое и соответствующее тому потенциалу, который мы накопили в нашей жизни. Ну, словно та самая пресловутая комната в «Сталкере». И после смерти с нами будет лишь то, что мы захотим и во что поверим, вернее, будем верить на момент ее прихода. Да и в жизни в принципе все, что нас окружает лишь, то, что мы хотим видеть.
Было похоже, что каменные тела охраняют что-то от таких как мы пришельцев и это что-то находиться где-то в центре склепа. Мы осторожненько стали обходить ряды могил. Или памятников. Я рассмотрел их повнимательнее. Мужики и мужики, с крыльями. С оружием, и почему-то с рогами. Или не рогами?
Потом капитан объяснил мне, что это значило. Это называлось Разрезанная звезда. Оказывается, в ту давнюю пору в ходу была довольно странная казнь. Когда приговоренному вбивали в голову два, скажем так, клина. По диагонали снизу вверх. Клинья пронзали мозг и выходили наружу в виде рогов. Такая вот дикость, разумеется, дикости сией были объяснения из разряда как рациональных, так и иррациональных, но поверженным от этого было не легче.
Обычное дело. О времена, о нравы. Что тут поделаешь?
Обстановка располагала к молчанию и размышлениям. Я поразмышлял, а потом говорю.
– Слушай, а теперь если Карлыч у нас откололся, значит, убийца по любому кто-то другой.
Коновалов усмехнулся и отвечает:
– А ты че, только допер, Санек?
Я смолчал, но как-то не уютно мне стало. Понемногу я отвлекся, хрен с ними со всеми и анекдот капитану рассказал про шотландцев.
Про то как, раньше, когда враг захватывал город или деревню, то убивал всех мужчин и насиловал всех женщин, и узнав про это гордые, но жизнелюбивые шотландцы решили одеть юбки.
Дошло. Я воодушевился и тему развил, все равно делать ничего не надо, иди себе и иди. Тем более, что надгробия эти неприятные кончились, наконец. Зал какой-то пустой. Проскочили его быстренько и опять кладбище, да что ж это такое. Я понимаю, что пирамида огромная, но не резиновая же. Как тут такое помещается? Похоже, шутки со временем, превратились в шутки с пространством. Странно только, что на себе пока я этого никак не ощутил. Ну и фиг с ним. Проще надо быть, тогда люди к тебе потянутся.
– А вот еще анекдот. Сидит пожилой шотландец в кабаке, один за столиком. Дует шотландское виски и сам с собой разговаривает. Остальные посетители не обращают на него ровно никакого внимания.
«Вот,– говорит,– за окном этого заведения мы наблюдаем пышно цветущий сад. Хорошо. Старик Маклауд сам подбирал деревья, сам их сажал, сам за ними ухаживал, и теперь садом пользуются все, но никто не называет Маклауда садовником».
Пауза. Глоток виски. Дальше размышляет.
«Или возьмите мост, через нашу речушку. Кто для него пилил деревья? Маклауд. Кто ставил опоры? Маклауд. Так скажите, почему никто не называет меня, Маклауд строитель мостов?»
В ответ тишина, все делают вид, что Маклауда нет вообще. Он снова пьет, отрыгивается и уже порядком подпитый продолжает:
«А наша мельница? Все пользуются, все возят свое зерно, и никто уже не помнит того, кто ее строил двадцать лет назад. А это был Маклауд! И никто не называет меня Маклауд– строитель мельниц! Нет…»
Короткая пауза и негромко про себя:
« Но стоило мне , стоило мне всего лишь один раз поиметь козу…»
Ну вот, допустим, вот этот рогатый, или крылатый, не разберешь так сразу как его называть… Когда-то поди ж ты как все мы наверняка считал себя богом, или где-то там, рядом, на войну шел, сражался, теперь вот здесь, в БЕЗВРЕМЕНЬИ…
Словно шепот прошел, по залу.
БЕЗВРЕМЕНЬЕ, я кажется, произнес это вслух. Точно! Потому, что кэп откликнулся, ну типа, «чего там Санька?»
А ничего. Нехорошо что-то мне и все тут. Как там в библии?
«… И времени уже не будет»…
Ну да, ну да. Похоже на то.
Что-то стукнуло об пол и разбилось, наверное, мои часы. Это кто-то сказал или я? Какая разница с сознанием моим, опять происходило нечто странное, все плыло словно в дымке как замедленное…
Плиты надгробий стали сдвигаться, по-моему, Коновалов звал меня откуда-то сверху. Что-то лязгало и заунывно скрипело, какое-то марево поднималось вверх, словно просачиваясь сквозь щели надгробий, а они становились все шире…
Потом показались головы. Головы воинов, в шлемах, таких же, как на крышках. Лица были человеческие.
« Вы прекрасно сохранились…»
Пронеслось среди хлама в моей голове.
« Чушь!»
…Врата откроются голосу. За ними увидят Идущие винтовую лестницу, которая приведет их в комнату без углов. Ведут из комнаты три канала, а также в ней сокрыт от глаз человеческих глиняный горшок.
« И это тоже в моей голове?»
Воины меж тем строились у своих надгробий. Я так и не понял, они за нас или против.
« Блин, где же эта лестница».
Тут кто-то грубо схватил меня за рукав и рванул. Капитан, капитан пристегнитесь! И как он ко мне подобрался, глазами показал куда-то за спину и мы поползли. И лестница нашлась, так и да! Как говорят в Одессе.
х х х
И был голод в той стране, и сошел Авраам в Египет пожить там…
Тора глава Брейшит 12 Лех Леха
…В нем указание пути. В случае ошибки, Идущих ожидает скорая смерть.
Но тот, кто выберет правильный путь по каменному переходу, освещенному светящимся воздухом пройдет дальше и увидит 49 сакральных геометрических рисунков, где две и сорок шесть – Хромосомы Христового Сознания, а на последнем – цветок жизни. Потом все вправо и вправо до Зала Свидетельств.
Похоже, что бормотал весь этот бред вслух. Мы все время куда-то сворачивали, это уже стало надоедать, но утешало лишь, то, что за нами никто не шел. Хотя как знать, может быть, они
