Всадник - Юрий Валерьевич Литвин
Карлыч блаженно протянул свои худющие грабли и стал снимать туфли. Я поморщился. А тот ничего, сидит, прется. Весело ему! Видали такого?
– Силой медвежьей, словом Свароговым, кровью человеческой заклинаю тебя сталь холодная…Дело мое лепко, слово мое крепко… Отныне и во веки веков…
Белобог, Чернобог, Велес-скотий, Триглава-земля, Среча-ночь, Перун-громовержец, Маара, Ладо, Хорс-солнце, Макошь, Похвист, Стрибог, Стратим, Ния.
Во чешет!
– А это еще что?– забеспокоились вооруженные силы.
– Колдую, по-древнеславянски.
– Так вы ж не славянин?
– Ха, ха, ха…
– Да объясните, толком, Конрад Карлович.
Шизик наш отсмеялся и говорит, наконец.
– Понимаете, господа, существует определенный порядок вещей, ритуал, если хотите. В давние времена, святые отцы, тогда, когда нужно было принять некое непростое решение, либо решить некую проблему, что суть есть одно и тоже. Проводили в храме, в ожидание необходимого решения ночь, а бывало и не одну, молились, спали, погружались в транс, все что угодно, до тех пор, пока решение это им не являлось в той или иной форме. Думаю, находясь в таком величественном месте, и мы имеем полное право немного подремать, а потом обсудить, суть наших сновидений и…
Мы молчали, капитан с восхищением, а Саша Маношин с мыслями о том, что хрен его знает этого старика, химик он там или физик, но башка, похоже, у него варила здорово.
Я уселся на пол и стал разматывать свои портянки, не одному же Карловичу вонять. Да и устали мы. Не угадаем пароль, так хоть поспим, в конце концов. Верно в народе говорят насчет того, что утро вечера мудренее… Или как там… Больше спишь, меньше грешишь.
Естественно, я и не заметил, как уснул…
х х х
Для сожжения тел применялись туники скорби
Снился мне сон, где я был трезвым… Ну примерно так. Вообще бредятина снилась полная, наверное, потому, что я действительно был трезвым. Лет с тысячу.
Вроде бы я дома в комнате, а в коридоре танк. Ну не бред? Как по мне так бред, чистейшей в смысле мутнейшей воды бред. Ага.
И я значит, дверь так прикрыл, чтоб он, ну танк меня не видел и сижу за столом, что-то рисую. Он же фырчит мотором, неприятно. А двери у меня со стеклом, таким мутновато-размытым… Вот. Я значит черчу и на танк в коридор посматриваю в полглаза. А он гляжу, стволом там водит, вроде как целится. Но я то ничего, почему-то знаю, что стекло-то не простое, а пуленепробиваемое!
И тут мне «Бац!» по кумполу, болванка. Вот-вот рванет боекомплект, твою дивизию. Аж искры из глаз. Обидно до слез, и больно. И что самое интересное, стекло целое! Ну, скажите, люди добрые, ну как он меня достал? И опять гляжу, гад целится.
Это уже прям из незабвенного Ницше. «Падающего подтолкни». Угробят они меня.
Я на стуле отъехал в сторонку, чтоб ему прицел значится сбить, и дальше рисую. Хочу рисунок рассмотреть, а он съеживается как-то, извивается, ну прямо беда. Ну, черточки там какие-то вижу, но в картинку их сложить не могу, звезда, ни звезда. Странная она была какая-то, не вспомнить. Как там в той песенке поется:
« Лучи у нашей звездочки не трудно сосчитать…» Типа того. Фиг сосчитаешь в таком состоянии.
А краем глаза в коридоре, опять шевеление какое-то, фырчанье мотора и смех идиотский, металлический. Танкисты там, что ли у меня завелись вперемежку с тараканами?
И вижу, опять целится, дулом своим. Ну, я нагибаюсь, и…
Разумеется просыпаюсь.
Бравый капитан был в порядке, если называть порядком тупое раскачивание из стороны в сторону в сидячем положении с руками, тесно прижатыми к голове. Наверное, он совсем не спал, Карлыча караулил, чтоб тот нас не поубивал, если в убийцу превращаться начнет, или чтоб не изнасиловал, если превращаться решит в девушку.
Ладно, со всяким бывает. А вот Карлыч… С ним похоже было похуже. Не в кого он превращаться не стал. Релаксация, блин, или эта, как ее инкубация. Инкубатор, блин…
Академик наш лежал в той же позе, что и до погружения, и похоже не дышал. Я, преодолевая тошноту, подполз к нему и попытался проверить сей факт. Проверил. Толку только с того. Вроде дышит, а вроде и нет. Надо приводить в порядок капитана, он все-таки человек военный, обученный. Позаботится, наверное…
– Эй, вооруженные силы, ты как?
Вооруженные силы, приняли позу на четвереньки и что-то промычали.
– Чего?
– Клллч…
– Карлыч?
Он помотал головой вроде бы отрицательно.
– Ключ… – получилось у капитана.
«Ага,– подумалось мне,– ключи потерял, что ли?»
Наконец, вояка подполз и прошептал.
– Сон… Такая…
– Понятно, тоже танки снились?
– Какие на хрен танки?
Ну вот, наконец, взгляд у нас стал осмысленный и вид бравый, процентов на… ну скажем, шесть… и семь десятых…
– Зеленые, блин. Один по мне болванкой как вжарил… До сих пор башка болит.
Капитан осмысливал.
– Да, нет. Ключ.
– Что ключ…
– Кто-то из нас должен стать ключом. Тогда врата отворятся…
Теперь осмысливал ваш покорный слу…
– Подожди танкист, а мои танки, тут причем?
Капитан бравел на глазах, он уже смотрел на меня с иронией, если не сказать грубее.
– А я почем знаю? Может и причем, а может быть и нет… Ты у нас парень бойкий…
Во, сказал. Ну хоть не послал. Вот тебе и дела. Да уж… как говаривал незабвенный Киса Воробьянинов…
Захотелось надуть щеки, но это еще что…
Коновалов прищурился и сказал:
– А мне вот другое снилось…
– Какое другое…
– Другое…
Я ничего не понимал.
– Баба должна с нами идти?
« Час от часу не легче…»
– Ну.
Капитан веселел на глазах.
– Все получится Санька! Все получится. Вот он ключик наш.
И указал на Карлыча.
«Ну и дела!»
– А чего это с ним, как думаешь?
Коновалов развел руками:
– Да похоже на летаргию. Дышать дышит. Но вроде как спит. Думаю, для него вообще никакой опасности нет. Надо только местечко поспокойнее для него найти поближе к выходу. Может его хозяева здешние решили из игры исключить, раз он не при делах. Берись!
С этими словами бравый капитан ухватил Карлыча под мышки, мне естественно достались, ноги.
– Тащи, по пути объясню…
И объяснил. Да уж…
Вернулись назад. Притащили академика до той развилки, где я не думая всю нашу гоп-компанию налево потащил. И потащили дальше, в другую сторону.
«Зря, говорит, я за тобой пошел, неподумавши. Думал ты у нас вроде поводыря и спорить не стал. А я когда реконгсценировку на местности проводил, приметил в
