Максим Далин - Моя Святая Земля

Атмосфера ему нравилась, что ли? В тёмные властелины готовился, заигрался...

Во двор высыпала челядь - люди Бриана, надо думать - и вид у них был вовсе не радостный и не восторженный. Старик в чёрном, с горбатым носом и поджатыми губами - министр Нушрок из старого детского фильма - рванул дверцу кареты, словно хотел оторвать её напрочь. Из кареты выскочил Зефирчик - и Нушрок шарахнулся назад, как от ядовитой змеи.

- Не рад меня видеть, старая сволочь? - осведомился Алвин с обычной своей любезностью.

- Что это вас привело в родовое гнездо, прекрасный государь? - спросил Нушрок, изо всех сил пытаясь быть любезнее Алвина.

- Батюшка умер, - сообщил Алвин, пародируя скорбь, и спрыгнул на брусчатку двора. - Тут ведь хоронить, я думаю? В часовне замка?

Губы старика дрогнули. Он зажмурился, будто пытаясь вморгнуть слёзы обратно, а когда открыл глаза, в них горела негасимая ненависть.

- Он хотел в храме Розы, - возразил старик, вложив в эти слова очень много чувств.

- Слишком сладко ему будет в храме Розы! - голос Алвина сорвался, будто судорога сдавила горло. - Рядом с тёткой Амалией лежать ему будет слишком... гнусно слишком. Обойдётся. Эй, вы, в карете! Ночевать там собрались?

Эральд вышел и подал руку принцессе, а потом - Сэдрику, который ухмыльнулся:

- Думаешь, не удержусь на ногах, государь?

На это "государь", сказанное привычно и небрежно, вскинулись все, как на вспышку или внезапный грохот.

- Кто "государь"? - севшим голосом спросил старик.

- А вот он - государь, - выдал Алвин с нестерпимой издёвкой - и над Нушроком, и над замком, и над самим собой. - Эральд, король Святой Земли. Кузен мой. Суки, грязные суки...

- Алвин, - окликнул Сэдрик, - а я ведь слыхал про этого старого ворона. От духа папаши, старого пса. Он со своими холуями в овраге закопал моего папашу.

Старик взглянул не Сэдрика - и его сухое лицо помертвело. Эральд видел такое впервые: живой окоченелый труп, даже челюсть отвисла, как у мертвеца. А Алвина вдруг заколотило, начала бить крупная дрожь, да так, что стало заметно - будто он дико замёрз, нестерпимо - и никак не отогреться.

Он даже обхватил себя руками, как замерзающий. Ему хотелось свернуться в позу эмбриона, в комок сжаться - и Алвин еле заставил себя выпрямиться, взглянул на Эральда со страшной тоской:

- Ненавижу, ненавижу этот бесов замок! - пробормотал, лязгнув зубами. - И Шепфорда ненавижу, сука, старая сука, давно надо было прибить его, как поганую крысу... и всех, все стены здешние ненавижу... тошнит меня, больно, не выношу. Эральд, вернёмся в столицу, а? - почти взмолился он, совсем по-детски, и неожиданно заскулила собачка.

Джинера подняла пёсика, прижала к себе. Её солдаты наблюдали безмолвно и сурово, готовые в любой момент обнажить оружие - им тоже было неуютно в Малом Замке.

- Прости, братишка, - сказал Эральд, которому тоже стало холодно. - Нам ведь надо доделать. Доделаем - и вернёмся. Сэдрик, куда нам идти?

- Лупили тебя мало в детстве, демон, - неожиданно прошипел очнувшийся старик. - Несчастный мой сюзерен ещё надеялся, что ты станешь хоть похож на человека...

Алвин даже не взбесился. Он только всхлипнул и обхватил голову руками. Эральд тронул его за локоть - Алвин повернулся, взглянул безнадёжно и устало.

- Хватит уже, - бросил Сэдрик. - Ты, вассал, как тебя - где вход в подвал?

Старик медленно перевёл взгляд с Алвина на Сэдрика.

- В какой? - спросил он шёпотом.

- Ты знаешь, в какой, - Сэдрик вытащил из кармана свой заговорённый нож. - Знакомая вещица? Трогал ведь? Твоё счастье, что не позарился, бросил в могилу с ним вместе...

Старик содрогнулся.

- Давай, проводи, - Сэдрик огляделся. - В ту сторону?

- Ох, и за что ж это на старости лет... - пробормотал Шепфорд, снова жмурясь. - И демон, и...

- Вы ведь знаете - за что, - сказал Эральд. - И - кто его демоном сделал, и что винить вам некого, в сущности...

- Я не верю в благих королей! - огрызнулся старик, но медленно побрёл вглубь двора.

К принцессе нагнулся барон Ланн, загорелый орёл с усиками щёточкой, сказал вполголоса:

- Ваше прекрасное высочество, это - рискованное дело, может быть опасно...

- Я пойду с ними, - сказала Джинера и невесело усмехнулась. - Один из них - мой жених, в конце концов.

Солдаты, оттеснившие челядинцев, осветили факелами низенькую дверь в глубокой нише и стёртые каменные ступени. Шепфорд, что-то бормоча, спустился к двери, долго возился с ключами, лязгал, гремел - и только минуты через три отпер.

Из чёрного провала пахнуло, будто из погреба, сырым, затхлым и падалью.

- Мне свет нужен, - скомандовал Сэдрик.

Ближайший солдат протянул ему факел, но Сэдрик отрицательно мотнул головой, показав нож в единственной руке:

- Королевская кровь, возьмите по штуке. Мне нечем.

Бароны дёрнулись вперёд, но Сэдрик остановил их.

- Мои августейшие особы - и всё. Больше никого не надо.

Эральд взял факел. Факел был тяжелее, чем ему казалось, чадное пламя металось в металлической сетке. Алвин помедлил, но тоже прихватил факел. Джинера подумала - и отдала притихшую собачку барону. Союзники вчетвером спустились в подвал по крутым каменным ступеням, выщербленным посередине - и Эральд услышал, как за ними закрыли тяжёлую дверь.

И сразу стало, как в каземате.

Даже не из-за того, что низкий свод лежал чуть ли не на головах вошедших, а пол на два пальца покрывала пыль. Очень дурное место был этот подвал. Поганое, недоброе место: ни бочек с вином, ни бутылок на деревянных подставках, ни кругов сыра, ни вяленых окороков, ни сундуков с добром - ничего тут не хранилось. Для чего ж он был сделан, этот каменный мешок?

У стены обнаружилась пара неожиданных кресел, очень старых, пропылённых насквозь, но когда-то, очевидно, дорогих и качественно сделанных. Атласная обивка с них облезла, торчало мочало - но почему-то было понятно: эти кресла отнесли в подвал не потому, что они одряхлели, но владелец не захотел их выкинуть. Эральд подумал, что их принесли новыми, принесли давно, и с тех пор тут больше никогда никто не ходил - от кресел веяло чем-то зловещим.

Алвин вставил факел в металлическую скобу на стене, и Эральд последовал его примеру. Подумал, что скобы подошли бы и для цепей.

Сэдрик ногой разгребал сор и пыль. Остановился.

- Кровь папаши, - сказал мрачно и горько. - Тут его Бриан и наградил за верность... Э, принцесса, вы тут не пройдётесь?

- Зачем? - удивилась Джинера.

- Пыльно, - преспокойно пояснил Сэдрик. - Сметёте подолом.

Джинера хихикнула:

- Ещё никто так не оскорблял мои туалеты! - и рассмеялся Эральд. Даже Алвин чуть заметно усмехнулся. Но, тем не менее, принцесса отпустила платье, которое придерживала, и шлейф смёл пыль с ужасного знака, вплавленного в стёртый камень пола.