Пол Андерсон - Дети морского царя

Бенгта окинула взглядом его короткую блестящую тунику из рыбьей чешуи и, взяв за руку своей рукой в меховой рукавичке, спросила:

— Тогда почему же вы пробыли у нас столько времени? Эяна не любит подолгу сидеть на одном месте. Из вас двоих именно ты настоял на том, чтобы пожить у нас подольше.

Они остановились. Тоно обернулся, заглянул в лицо Бенгты под меховым капюшоном и погладил ее по щеке.

— Из-за тебя, Бенгта.

Все это время Тоно жил в доме Миника как один из членов его семьи.

Миник с радостью предоставил ему жену. Тоно и Бенгта расставались лишь тогда, когда всем без слов становилось ясно, что она должна, разделить ложе с супругом, а Тоно с первой женой Миника Куяпикасит, чтобы та не чувствовала себя обиженной.

Эяна вела себя не как женщина, а как самый настоящий охотник, нападая то на одну, то на другую семью, и не пропустила ни одного иннуита во всем стойбище, как будто на нее нашел какой-то стих.

Бенгта чуть слышно сказала:

— Все было так чудесно. Ты уходишь, но ты вернешься?

Тоно отрицательно покачал головой:

— Едва ли.

Бенгта опустила глаза.

— Сердце водяного… — Она снова посмотрела на него. — Но что же ты во мне-то нашел? То, что я больше похожа на женщин твоей расы, чем любая из женщин иннуитов? Это ничего не значит, в Европе все женщины белые.

— Но мало таких красивых, как ты, Бенгта.

— Кажется, я понимаю, в чем тут причина, хоть ты сам, наверное, не…

— Она замолчала.

— Что?

Бенгта тряхнула головой.

— Нет, нет, ничего… Просто обмолвилась. — Она повернулась лицом к морю. — Пойдем домой.

Снег под ногами громко заскрипел, точно вскрикнул.

— Что ты хотела сказать? — Голос Тоно стал суровым.

— Ничего, правда, ничего.

Он сжал ее локоть. Даже сквозь плотный мех она почувствовала железную хватку и поморщилась от боли.

— Говори!

Бенгта вздрогнула, увидев, как блеснули его оскаленные зубы.

— Я подумала… подумала, что из всех женщин здесь нет никого, кроме меня, кто был бы похож на Эяну. У вас с ней впереди долгий путь, никого, кроме нее, рядом не будет… Прости, Тоно! Конечно, это не правда.

На его лицо уже вернулось спокойное выражение, голос опять стал ровным:

— Тут не за что просить прощения. Разве ты сказала что-то оскорбительное? Мы же бездушные твари…

Он вдруг резко остановился, с улыбкой привлек к себе Бенгту и поцеловал нежно, как еще никогда.

Потом, лежа рядом с ним в темной юрте, Бенгта прошептала:

— Пусть у меня родится ребенок. Это будет твой ребенок, Тоно, я знаю.

Миник мне дорог, я и от него хочу иметь детей, но пусть божества иннуитов подарят мне это дитя в память о моем Тоно.

День убегал, спеша в укрытие тьмы. Для Тоно и Эяны ночной мрак не был непроглядным, они видели ночью не хуже, чем днем, но в море вышли еще до наступления сумерек, поскольку иннуиты пожелали их проводить, Все племя собралось на берегу, а пока держал лед, люди шли за братом и сестрой, которые несли каяки. Позади лежали заснеженные белые поля и холмы, лишь кое-где темнели скалы. Впереди же было шумное взволнованное море. Ветер гнал тучи по низкому небу.

Панигпак оставил позади всех иннуитов и подошел на край льда, где стояли брат и сестра. Шаман держал в ладонях маленький, диаметром около полутора дюймов, костяной диск е загнутыми краями. В кружке было проделано отверстие, в которое был пропущен шнурок из тюленьей кожи.

— Вы оказали нам неоценимую помощь, — сказал Панигпак. — Тоно разрушил Тупилака, которого я, старый дурень, создал. Тоно вселил страх в сердца наших врагов. Теперь мы живем мирно, не зная вражды. Эяна… — Тут старик покачал седой головой, усмехнулся, затем строго поглядел на девушку. — Пускай я слишком стар и ни на что не гожусь, Эяна, только и могу сидеть в одиночестве среди снега и льда, но меня будут согревать воспоминания о тебе, Эяна.

— Ты излишне высоко ценишь наши скромные заслуги, — сказал Тоно, а Эяна коснулась губами лба шамана. Она заранее попросила Тоно быть с мы помягче, сказав, что Панигпак — чудесный славный старик.

— Между друзьями не должно быть счетов, — ответил Панигпак. Если бы ему не приходилось раньше иметь дело с норвежцами, он не знал бы что сказать на прощанье. — Вот мой прощальный подарок.

Шаман протянул Тоно костяной кружок. Принц лири положил его на ладонь и стал разглядывать. На желтоватой кости был вырезан тонкий рисунок с зачерненными линиями — птица с черной головой и изогнутым клювом парила, раскинув крылья, под восходящей полной луной. Когда Тоно притронулся к прохладной внутренней поверхности костяного диска, он вдруг почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь, точно он прикоснулся к некоей жуткой тайне.

Эяна также кончиками пальцев притронулась к диску, после чего сказала:

— С этой вещицей следует обращаться осторожно. Ваше колдовство иного рода, нежели наше. Что ты нам скажешь об этой вещи?

— Она вобрала в себя глубочайшее колдовство. Чтобы сотворить этот волшебный амулет, пришлось до крайнего предела напрячь мои жалкие силы, — добродушно сказал шаман. — Для начала я разрушил пирамиду из камней над телом моего умершего отца и взял кусочек от его черепа.

Нет, нет, отец ничуть не рассердился, даже, наоборот, ему в царстве теней было приятно, что он может кому-то помочь. Благодаря этому амулету духи вступают в общение друг с другом и становится понятным любой язык. Берегите его от чужих глаз и сами не смотрите без надобности в его середину. Лучше всего, спрячьте его под одеждой, повернув блестящей тыльной стороной наружу. Потому что, если какая-нибудь душа пожелает оставить земной мир, амулет ее завлечет, и душа уйдет из тела, переселится в амулет. А это — смерть. — Шаман помолчал. — Если такое случится, призрак, которого я поймал и заключил в амулет, сможет выйти и вселиться в того, кто носит на себе амулет, если тот пожелает, чтобы дух вселился в его тело. Да только кто же захочет быть наполовину духом?

Тоно поспешно сжал кулак, спрятав амулет. Эяна разжала его пальцы и повесила амулет себе на шею, как велел Панигпак: чтобы тыльная сторона смотрела наружу, а вогнутая с изображением луны и летящей птицы была обращена к ее груди.

— Спасибо тебе, — чуть-чуть нетерпеливо поблагодарила Эяна.

— Не стоит. Пустяк. Что уж там может подарить глупый старик.

Дети морского царя попрощались с шаманом, обняли его и, подхватив на плечи каяки, подошли к кромке льда. Когда они спустили лодки на воду, от ледяной полосы оторвалась льдина, с которой Тоно и Эяна забрались в каяки. Устроившись в лодках, они взялись за весла и поплыли на юг. За каяками пролегли на воде две расходящиеся волнами широкие полосы.