Гай Гэвриел Кей - Повелитель императоров

Криспин покачал головой и снова перевел взгляд на море.

— Я тебе уже говорил полгода назад, повелительница, я — художник. Я даже не могу строить догадки о подобных вещах.

— Я тебя и не просила, — ответила она довольно мягко. Криспин почувствовал, что краснеет. Она колебалась. И тоже смотрела на волны. Потом сказала, почти жестко: — Глашатай объявит об этом официально сегодня во второй половине дня. На Ипподроме, после последнего забега. Вторжение в Батиару от имени царицы Гизеллы, чтобы вернуть Родиас и возродить разрушенную Империю. Правда, великолепно звучит?

Криспин задрожал в теплых лучах дневного солнца, потом его словно обожгло, словно к нему прикоснулось что-то, вроде клейма. Он закрыл глаза, неожиданно увидев яркую картину: пламя, пожирающее Варену, поглощающее деревянные дома, как хворост в летнем костре.

Они все знали, но…

Но в голосе стоящей рядом с ним женщины звучали странные нотки, и что-то такое было в ее профиле, даже под темным капюшоном. Он с трудом сглотнул и спросил:

— Великолепно? Почему мне кажется, что ты так не думаешь?

Никакого ответа, хотя он пристально наблюдал за ней. Она сказала:

— Потому что я позволяю тебе это увидеть, Кай Криспин. Хотя, если быть до конца откровенной, я не знаю, почему. Признаюсь тебе… Смотри!

Она так и не закончила свою мысль.

Замолчала и вытянула руку. Он еще успел вспомнить, что она — актриса, а потом он посмотрел туда. Увидел, как дельфины вспороли поверхность моря, разрезали ее. Их тела выгибались, словно идеальная дуга купола, они мчались наперегонки с кораблем по неспокойной воде. Их было полдюжины, они выныривали на поверхность один за другим, словно исполняя танец, поставленный хореографом, один, потом два, потом пауза, потом опять — плавный высокий прыжок и всплеск падения.

Игривые, как… дети? Изящные, как танцоры, как танцовщица, стоящая рядом с ним. Перевозчики душ умерших, которые несли Геладикоса, когда он упал, горящий, в море вместе с колесницей солнца. Их парадокс и тайна. Смех и тьма. Милость и смерть. Ей хотелось иметь у себя в комнате дельфинов.

Они долго наблюдали за ними, потом наступил момент, когда дельфины не выпрыгнули из воды рядом с ними, и море продолжало катиться под кораблем и рядом с кораблем, нетронутое, скрывающее собой все, как скрывает всегда.

— Они не любят слишком близко подходить к острову, — сказала императрица Аликсана, поворачивая голову к носу судна.

Криспин тоже повернулся. — К острову? — переспросил он.

Он неожиданно близко увидел землю, поросшую густым лесом из вечнозеленых деревьев. Каменистый берег, деревянный причал для лодок, где их ждали два человека в императорских ливреях. Никаких других признаков человеческой жизни. Чайки кричали вокруг в утреннем небе.

— У меня была еще одна причина совершить это плавание сегодня утром, — произнесла стоящая рядом с ним женщина, и теперь она не улыбалась. Она сбросила капюшон. — Император не любит, когда я это делаю. Он считает, что это… неправильно. Но я хочу кое-кого повидать до отплытия армии. Чтобы… убедиться. Ты и дельфины сегодня стали моим оправданием. Я верила, что тебе можно доверять, Кай Криспин. Ты не возражаешь?

Она не ждала ответа, конечно, а просто сообщила ему то, что, по ее мнению, он должен знать. Крупицы, взятые из хорошо оберегаемого хранилища их знаний. Валерия и Аликсаны. Он хотел рассердиться, но в ее манере и в настроении, с которым она заявила права на него, было нечто необычное. Она считала, что ему можно доверять, но не сказала, почему ей хотелось ему доверять.

Он не собирался задавать вопросы. Она все равно уже отвернулась и прошла к противоположному борту корабля, где матросы готовились причаливать.

Криспин пошел следом, его сердце снова билось слишком сильно, картина большого пожара в Варене заслоняла воспоминания, которые он пытался вызвать сегодня утром, чтобы воссоздать их. Две юные девушки, часть мира, созданного богом. Их юность и их смерть. Он собирался уйти туда. А вместо этого сейчас перед ним это обманчивое спокойствие синего моря, и небо, и темно-зеленые деревья в утреннем свете. «Ты и дельфины сегодня стали моим оправданием».

Оправданием чего?

Корабль причалил безупречно, почти бесшумно. Плеск волн и крики птиц в небе. Спустили сходни, для императрицы разостлали красный ковер. Формальности: она то, что она есть. Об этом никогда нельзя забывать. О ней нельзя думать никак иначе.

Они сошли по сходням на берег. Четверо солдат шагали следом немного сзади. Они вооружены, заметил Криспин, бросив взгляд через плечо.

Императрица, ни разу не оглянувшись, повела его от моря по тропинке, идущей от белых круглых валунов к соснам, которые скоро заслонили солнце. Криспин закутался в плащ, когда померк дневной свет.

Здесь не было бога или его эмблемы, символа, воплощения. Была одна-единственная смертная женщина, невысокая, прямо держащая спину, за которой надо было следовать по хвойным иглам, среди запаха хвои. Через некоторое время — остров оказался небольшим — тропинка и сосны закончились, и Криспин увидел несколько строений. Один дом, три-четыре хижины, крохотная часовня, над дверью которой вырезан солнечный диск. Императрица остановилась, сделав несколько шагов по открытому пространству между деревьями и домами, построенными людьми, и повернулась к подошедшему Криспину.

— Мне неприятно говорить это, — сказала она, — но должна предупредить, что, если ты расскажешь о том, что здесь увидишь, тебя убьют.

Криспин сжал кулаки. Его снова охватил гнев, несмотря ни на что. Он тоже то, что он есть, такой, каким его сделали бог и утраты.

— Ты сама себе противоречишь, трижды возвышенная.

— Каким образом? — Ее голос стал ломким. Он видел, что она напряжена теперь, когда они добрались до этого места. Он не понимал этого, ничего не понимал, и ему было наплевать. Он собирался провести сегодняшний день на помосте, наедине со своим искусством и воспоминаниями о девочках.

— Ты только что сказала, будто думаешь, что мне можно доверять. Очевидно, это не так. Почему ты не оставила меня на корабле? Императрица, почему я здесь, перед лицом подобной угрозы? Чтобы самому стать угрозой? Какую роль я играю во всем этом?

Она молча смотрела на него. Ее лицо стало совсем белым. Бдительные почтительно остановились на некотором расстоянии от них, у опушки леса. Теперь Криспин видел и других солдат, которые появились у дверей маленьких хижин. Четверо носили форму городской префектуры. У большого дома никто не появился. Дым поднимался из труб, плыл в воздухе.

— Я не знаю, — наконец ответила императрица Аликсана. Она в упор смотрела на него. — Справедливый вопрос, но я не знаю ответа. Я знаю, что… мне больше не нравится сюда приезжать. Он пугает меня, навевает сны. Это одна из причин, почему Петр… почему император не хочет, чтобы я сюда приезжала.