Алла Матвеева - Досадный случай

Сначала я подумывал укрыться "Отводом глаз", но потом решил, что если уж шуметь, то с размахом, активировал все защитные амулеты, которые смог на себя нацепить, и нагло пошёл по главным улицам. Где там ночные патрули? Судьба насмешливо крутанула хвостом — ни один из многочисленных разъездов мне так и не встретился, хотя я несколько раз слышал удаляющийся бряк оружия на боковых улицах. Но не бегать же мне за ними?!

Склады встретили высоченной стеной и мощными, окованными металлическими полосами, воротами. Этакая небольшая крепость в черте городских стен. В ночной тишине было отчётливо слышно, как за стеной взбрехивают собаки, и, перемежая байки богатырскими зевками, переговаривается ночная охрана. По внешнему периметру патрули не ходили, так что никто не помешал мне нанести на стену опорный узор для маскировочного купола — ни к чему полошить добрых горожан заревом пожара.

Новообретённая привычка к скрытности отчаянно сопротивлялась прямым магическим действиям, но я с удовольствием её заборол, и принялся курочить амулеты. Визуальными эффектами это не сопровождалось, поэтому горе-охранники даже не подозревали, что нападение на подотчётную территорию уже началось, а вот инквизиторы должны уже всполошится.

Когда рассыпался прахом последний охранный амулет, пришёл черёд построек. Узконаправленным потоком ужаса я отогнал всех живых от ворот, и метнул в тяжёлые створки бутылочку с прихваченным ещё из дома "дыханием саламандры", тем самым, которое в своё время пожалел тратить на жертвенную козу. Горящее дерево, оплавленные металлические полосы, и мгновенно раскалившиеся камни влетели во двор, сметая всё на своём пути. Стена ближайшего склада покрылась трещинами, за выбитым ставнем мелькнул робкий огонёк начинающегося пожара. Щедро плеснувшая сила превратила его в гудящий столб пламени, и огонь без дальнейших понуканий вгрызся в деревянные части здания.

Опомнившаяся стража бросилась к воротам, силясь хоть что-то рассмотреть в ночной мгле. Пришлось пойти им навстречу — отсветы начавшегося пожара освещали пока что очень узкий круг пространства. Полетевшие в меня стрелы и болты успешно отклонила защита, но всё равно, осознание того, что в тебя стреляют, мне никогда не нравилось. Я убедился, что моё лицо рассмотрели и запомнили, и снова выпустил "песню ужаса", на этот раз целенаправленно сгоняя охрану к запасным воротам. Когда последний страж, подхлёстнутый новой порцией заклинания, исчез за пределами восприятия, я развернулся к разгорающемуся пожару, и выпустил из рук два длинных силовых щупа. Всё самое интересное начинается именно сейчас.

Огонь доверчиво пробежал по протянутому мной энергетическому мостику, и ловко перепрыгнул на соседнее здание. Крышу окутал вихрь алых лепестков, превращая ночь в яркое, пылающее подобие дня. Следом заполыхало ещё одно строение, и ещё. Бесполезно пытаться обуздать вырвавшуюся на свободу стихию, поэтому я просто кружился в холодной осенней ночи вместе с огнём, не укрощая, а направляя в нужную сторону, не давая вырваться огню за пределы каменного круга стены.

Не знаю, сколько это продолжалось, но постепенно огонь начал устало стихать. Да, в этом я с ним согласен, ощущение такое, будто вручную склады по камешку растаскивал. Пора и честь знать.

Обмахнув вспотевший лоб рукавом, я вышел за ворота, и тут же отшатнулся обратно — от огня-то тепло, а за стеной ветер одним порывом проморозил до костей. Поплотнее запахнувшись в плащ, я снова высунулся за ворота, и, убедившись, что теплее не стало, рванул по заранее намеченному маршруту отступления.

Уже на подходе к трактиру, я ощутил присутствие спешащей к бывшим складам группы людей. Подмога из замка? Да нет, не могли эти горе-охранники так быстро после моего заклятья в себя прийти, чтобы к начальству с докладом бежать, а никто другой пожар увидеть не мог, купол только к утру развеется. Осторожно выглянув из-за угла, я увидел, что вниз по улице торопливо шла группа разномастно одетых людей с движениями воинов, и повадками заклинателей. Все шестеро целенаправленно двигались к пожарищу, внимательно сканируя пространство, и изредка поглядывая на амулет в руках предводителя. Один из поисковых лучей неожиданно сильно царапнул мою защиту. Человек в куртке обедневшего ремесленника обернулся, и пристально всмотрелся в темноту. На миг глаза, скрытые тенью от капюшона, блеснули жёлтым отсветом "ночного зрения".

Я отшатнулся обратно за угол. Какое-то нехорошее у меня предчувствие. Не лорда Дарлаха это люди, определённо. Нет у него таких, я бы знал.

Где там этот внимательный? Истинное зрение наглядно высветило двойственность человеческого бытия: не успел я обрадоваться, что незнакомец идёт дальше, как понял, что уже видел эти амулеты раньше, и поражённо замер. Не верю. Этого не может быть. Ещё слишком рано!

Отряд инквизиторов, не подозревающий о том, что его здесь не может быть, свернул на соседнюю улицу, и скрылся за границами восприятия.

Тщательно выстроенный и выверенный до последней реплики план опять летел в барсучью нору. И ни один из запасных помочь тут не мог — ни в одном из моих самых невероятных предположений о развитии ситуации не было инквизиторов, заявившихся через пол часа после "вызова".

Леший. В трактир возвращаться чревато. Разве что за вещами — если бы они моё логово нашли, то не мчались бы на пожар, а спокойно устроили бы засаду.

Не заметив никаких подозрительных изменений ни на подступах, ни в самом здании, я постучал в дверь. Не откроют через десять вдохов — вышибу. К счастью, к крайним мерам прибегать не пришлось.

Шуганув заспанного служку, старательно таращившего глаза, чтобы не заснуть стоя, я, стараясь не торопиться слишком уж явно, поднялся в комнату, привычно быстро (не нравятся мне такие привычки) собрал вещи, и замер, выбирая дальнейший путь. Можно вылезти в окно на крышу дровяного сарая, дальше — на забор, и поминай, как звали. Такой способ как минимум привлечёт утром внимание трактирщика. Другой вариант — уйти, как все нормальные люди, через дверь, а потом подправить слуге воспоминания, тоже не вполне соответствует идеалу. Если инквизиторы будут проверять, то слуга с наложенными воспоминаниями привлечёт внимание гораздо сильнее, чем сетования трактирщика на не расплатившегося постояльца. Значит, окно.

Похолодавший вдвое против прежнего, ветер быстро остудил голову, и принёс с собой некое подобие дельных мыслей. В первую очередь, надо предупредить Ивэлию, а ещё — прикинуть, как можно использовать эту ситуацию. Раз уж я решил придерживаться теории о двойственном значении жизненных ситуаций, то не может быть, чтобы от конкретно этой были только неприятности, и никакой пользы.