Эльдар Сафин - Рыжие псы войны

Один из монахов оглянулся.

Священнослужитель, благообразный мужчина лет сорока, седой как лунь, не выглядел слишком уж радостным и довольным жизнью, но на челе его читалась целеустремленность и вера в лучшее.

— Все не так хорошо, сын мой, но Разужа повержен, и на его место пришел Дайрут — не скажу, что он менее жесток, но, по крайней мере, он готов оставить несчастным людям утешение верой.

— Жрецов Дегеррая тоже перестали преследовать?

Монах пожевал нижнюю губу и сказал неуверенно:

— Вроде бы да… Но если священники и монахи Светлого Владыки сразу же принялись восстанавливать свои храмы и проповедовать, то последователей Дегеррая пока что не слишком видно. Возможно, они выжидают. Многие считают, что Дайрута не признают ханом, а любой другой правитель может вновь повернуться спиной к старым богам.

Родрис на мгновение задумался, а затем задал еще один вопрос:

— Я помню, здесь был отец Фидий. Он еще жив?

— О! — Монах лучезарно улыбнулся. — Он смог переждать темные времена в подвале и до сих пор помогает нам наставлениями и советами!

Бывший шаман кивнул, и, не прощаясь, сделал шаг в сторону ворот.

И только выйдя за ворота, он радостно потрепал животное по холке и сказал:

— Живем, ушастый! Наш бог уже близко, я чувствую его поступь.

Айра

Все что она делала, что говорила, что чувствовала, происходило словно бы не с ней, а с кем-то другим, а сама она всего лишь невнимательно следила за происходящим.

Хоть как-то осознавать, что творится вокруг, она начала после фразы Дайрута: «Не трогайте ее. Очистите для королевы Дораса шатер получше и охраняйте так, будто там лежит моя беременная жена».

И все равно первые сутки в Орде Айра провела как во сне.

Ее оставили вместе с двумя девушками ненамного старше в небольшом белом шатре, небольшом, потому что до этого она видела только жилище Дайрута, а на самом деле до острой вершины шатра было почти десять локтей.

Внутри сооружения из дорогой темно-синей и темно-зеленой с золотым тиснением ткани, взятой наверняка в вольных городах — Эона бы сказала даже, откуда именно, — были огорожены несколько маленьких комнаток и одна побольше, с ложем из волчьих шкур. В одной из таких клетушек находилось нечто среднее между очагом и печью — Айра мельком видела это чудо, — и оно неплохо согревало весь шатер.

Девушки оказались понятливыми и повиновались по первому жесту королевы Дораса. Поначалу Айра решила, что они немые, но потом случайно подслушала, как бойко они переговариваются между собой.

То, что говорили вокруг, выборочно переводил Голос, и королева знала, что ее не убьют, не изнасилуют и не будут морить голодом — во всяком случае, никто, кроме самого хана Дайрута.

«Он сходит с ума, и он опасен, — твердил Голос. — Его сподвижники не уверены в нем, ты должна сыграть на этом».

Находясь в странном состоянии полусна, Айра не могла совладать со своей магией. Хорошо было ей во дворце, в безопасности, когда самые грубые и жестокие люди подходили к ней для того, чтобы преклонить колено и поцеловать руку со словами преданности, вначале показной, но после прикосновения магии Айры — искренней.

Здесь же все было иначе, это был другой мир, и казалось, что все надо учить заново. И язык, и жесты, и люди вокруг, и все остальное — все выглядело новым, враждебным, непонятным.

Айре нужно было от чего-то оттолкнуться, почувствовать в себе огонек уверенности, раздуть его в пламя и сжечь собственный страх, который вроде бы не давал о себе знать в каждый отдельный миг, но всегда оказывался рядом и только ценой немалых усилий оставался там, а не захлестывал ее целиком.

Ей хотелось одеться в исподнее, от которого девочка после долгих раздумий решила отказаться ради эффектного жеста с обнажением.

Она побоялась, что если ей придется развязывать, расшнуровывать, стягивать, то она не сумеет удержать истинно королевское выражение лица. Если верить Голосу и реакции хана, у нее все получилось как надо, вот только она как была, так и осталась без белья.

На самом деле Дайрут ей даже чем-то понравился.

Совсем не старый, года на два — ну, на три старше ее, он выглядел симпатичным и основательным. Брился в отличие от своих друзей с неаккуратными и жидкими усиками. Наверняка мылся — во всяком случае, от него не несло, как от загнанного жеребца.

И даже с его безумием наверняка можно было что-то сделать, но Голос настаивал на том, что он крайне опасен, а так как раньше он ни разу не обманывал Айру, то и сейчас имело смысл ему поверить.

На второй день к ней зашли друзья хана — Имур, Ритан и Коренмай — вместе с переводчиком, который называл себя «толмачом», и Айра не сразу поняла, что это не имя. Служанки упорхнули прочь, на смену им пришел мальчишка, который почему-то даже в жарко натопленном шатре не снимал шапку с рыжим, судя по всему, собачьим хвостом.

Он принес им какой-то отвар в котелке, разлил его по чашкам, больше похожим на небольшие, но глубокие тарелки, а затем тихо удалился, но Айра видела, что он остался рядом со входом.

Беседа оказалась долгой, и юная королева, поначалу с трудом понимавшая, чего от нее хотят и зачем вообще ей устроили этот допрос, постепенно сообразила, что ее собеседники — в общем-то, мальчишки, просто привыкшие к крови, к тому, что их слушают беспрекословно, к тому, что любого чужака можно угрозами и болью принудить сделать то, что нужно.

И когда это стало ясно, когда Айра осознала, что ей угрожают, у нее пытаются выведать, как именно можно захватить Дорас, кому написать, что королева в заложниках, чтобы внутрь государства впустили войска кочевников, ей сделалось легко и просто.

Потому что все время после гибели родичей на нее давили, от нее каждое мгновение хотели чего-то такого, что она не могла принять или сделать. Это было то, с чем она привыкла сталкиваться, причем раньше ее противниками являлись искушенные в интригах и скрытых ходах вельможи и жрецы, старые и хитрые полководцы и капитаны наемных рот, умные советники, блюдущие свои интересы купцы, послы или зловещие представители гильдии убийц.

А здесь перед ней сидели трое мальчишек, простых и прямых, как меч новобранца, и, на ее взгляд, не более умных. Все их ходы девочка просчитывала еще с полуфразы, по интонациям, и помогало ей то, что толмач, когда предлагал что-то совсем пакостное, мелко и часто покусывал нижнюю губу.

— Ты пойми, если мы не сможем с твоей помощью войти в Дорас, ты будешь нам не нужна, — уверял Коренмай. — Тебя скормят свиньям или отдадут на потеху воинам.

— Как королева я стою гораздо больше, чем простая девушка. Вы не пойдете рубить лес своими саблями, потому что ваше оружие дорогое и нужное. Вы не будете носить воду в своих шлемах на кухню — это сделают ведрами простые воины, — отвечала Айра. — Даже если я стану не нужна Дайруту, он подарит меня какому-нибудь темнику, чем окажет тому большую честь.