Юрий Нестеренко - Крылья

Но плавника нигде не было.

— Должно быть, в глубину ушел, — сказал Тонх после недолгого ожидания.

— А по-моему, он прямо под нами, — возразил Нэн, приглушая голос.

— Сколько он там может сидеть? — скептически фыркнул Тонх. — Приплыл, увидел, что тут только несъедобное дерево, и уплыл.

— Столько, сколько нужно, чтобы с дерева свесилось что-нибудь съедобное, — усмехнулся Нэн.

— Да брось ты, у рыбы на такое ума не хватит.

— Он не рыба… — начала объяснять я, но тут Тонх, желая проверить свою гипотезу, нагнулся над краем пироги, пытаясь увидеть, что делается в воде под настилом.

И в тот же миг кораблик содрогнулся от мощного удара снизу, пришедшегося в правую пирогу, — как раз из нее и выглядывал Тонх.

Крик вырвался разом из нескольких глоток, и моя была не исключением. Те, кто стоял или сидел в недостаточно устойчивой позе, потеряли равновесие и полетели на трубки настила, на дно пирог или в воду. Я услышала минимум пару всплесков, но, возможно, некоторые слились в один. Но мне было не до того, чтобы считать всех упавших. Я видела, как кувыркнулся через борт Тонх; сейчас он бултыхался между пирогами, пытаясь ухватиться за скользкий от воды край настила.

Мы с Нэном находились к Тонху ближе всех. И, перегнувшись через край, протянули ему руки; он вцепился в них мертвой хваткой, и мы потащили его вверх. Но не так-то это легко — рывком выдернуть из воды здорового парня, даже вдвоем! Быстрее, чем мы втаскивали его, из глубины к нам приближалось бледное веретенообразное тело—я видела, что оно мчалось словно шутиха. И все-таки мы почти успели. В тот миг, когда поверхность воды с шумом вспорол бутылкообразный сиреневый нос и раскрылась зубастая пасть, способная без особого труда раскусить аньйо пополам, Тонх уже уперся одним коленом в край настила, а вторую ногу старался задрать как можно выше. Но в этот момент его мокрая рука вдруг соскользнула с моего предплечья, сразу же сорвалось колено — и, хотя я успела перехватить его за запястье, ноги Тонха ухнули прямо в пасть чудовищу.

Однако прежде чем морьйал успел сомкнуть челюсти, откуда-то сбоку метнулось весло, втыкаясь между зубами у самого основания пасти. Раздался хруст разгрызаемого дерева. Мы с Нэном снова рванули изо всех сил и повалились навзничь; между нами грудью и пузом на стволы шлепнулся Тонх, застонав от боли. Я тоже морщилась — ушибла при падении крылья. Где-то вне поля нашего зрения морьйал с плеском вновь ушел в воду.

— Цел? — спросил Нэн, садясь на плоту.

— Да вроде… — Тонх, как некую диковину, разглядывал собственные ноги, которых было по-прежнему две, и недоверчиво шевелил пальцами. Цел он был, впрочем, не совсем — чуть выше левой лодыжки сверху и снизу обнаружились две довольно глубокие раны, и кровь, смешиваясь с водой, стекала на мокрые стволы настила.

— Весло из-за тебя потеряли, — сердито сказала Ийхэ. Я взглянула на нее; девушка держала в руках обломок, точнее, огрызок весла. К счастью, пара запасных весел у нас с собой была. Так, значит, это она успела сориентироваться быстрее остальных и проделала то, что требовало ловкости и смелости одновременно! Я с усмешкой оглядела парней; я знала, кое-кто из них был против того, чтобы брать в команду девчонку. Я — другое дело, я — богиня, а вот Ийхэ… Вот так-то, носатики!

Впрочем, посреди открытого моря не стоило обострять противоречия.

— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, — сказала я примирительно.

— Ничего еще не кончилось, — хмуро возразил Нэн, указывая на розовые лужицы между стволами. Кровавая вода, несомненно, просачивалась вниз. — Он учуял кровь, теперь он точно не уйдет, — констатировал юноша и добавил: — Возьмите копья.

Мне не очень понравилась командирская интонация — все же не он был здесь капитаном, — но распоряжение было разумным, и я не стала возражать.

Несколько парней нацелились копьями в разные стороны, держась за мачту; остальные крепко ухватились одной рукой за борта пирог, готовясь нанести удар оттуда. Я не умела обращаться с копьем, но на всякий случай держала наготове шпагу. Снова потянулось невыносимое, как тонкий звон струны, ожидание. Мы ждали атаки каждое мгновение, и все же она пришла неожиданно. Удар пришелся прямо в настил; на сей раз все держались крепко, и никто не упал, но мне не понравился треск, который я услышала. Пожалуй, такими темпами эта туша разнесет корабль… Нгош наугад ткнул копьем в воду — с опозданием и явно без особой надежды на успех; остальные даже не пытались.

— Так мы его не достанем, — мрачно изрек Нэн. — А он нас может.

— Надо его выманить под удар, — сказала я.

— Как? — усмехнулся Нэн. — Есть желающие сунуть ногу в воду?

— Зачем ногу? — возразила я. — У нас еще остался кусок копченого мяса.

— Последний, — напомнил Нгош.

— Корабль у нас тоже последний, — заметила я, снимая крышку с корзины. Нэн насадил мясо на копье. Выглядел кусок явно скромно для такой здоровой твари.

— Не знаю, любит ли рэтэ-чу копчености… — произнес он с сомнением.

— У нас есть свежая кровь, — напомнил Тонх. Он чувствовал себя виноватым и изо всех сил старался быть полезным. Нэн кивнул и несколько раз провел насаженным на копье куском мяса по его раненой ноге, затем скомандовал остальным:

— Идите сюда и приготовьтесь. — Он дал понять, что собирается опустить копье между лодками со стороны кормы, туда же, откуда мы вытащили Тонха.

Трое парней встали у края настила, по двое — в каждой пироге. Я, Ийхэ, тоже владевшая шпагой лучше, чем копьем, и, по моему настоянию, раненый Тонх остались на плоту за спинами охотников. Нэн опустил наконечник в воду. Я видела, как под коричневой кожей его руки напряглись мускулы, превратившиеся в сжатую стальную пружину, готовые к молниеносному удару.

На сей раз ждать пришлось недолго. Дразнящий запах крови сделал свое дело. Снова из воды взметнулась коническая морда с разинутой пастью, и в эту-то пасть, в жадно отверстую глотку, Нэн со всей силы всадил свое оружие вместе с приманкой. Копье слева вонзилось в белесое сводчатое нёбо хищника, копье справа воткнулось в лишенный ноздрей нос (ноздри у морьйалов на затылке), нгарэйху с пирог тоже нанесли свои удары; звук был такой, как будто палками били по туго набитому мокрому мешку. Брызнула кровь; морьйал издал свистяще-щелкающий звук, мотнул головой влево, сомкнул челюсти, с треском ломая застрявшие в пасти копья, — я успела разглядеть, что еще один каменный наконечник торчит у него из глаза, — и ушел в глубину. Еще несколько секунд мы видели, как он скользит вниз в толще воды; тянувшийся за ним багровый след казался дымом.

Теперь надо было заняться ногой Тонха. Я порезала на полосы часть рубашки Каайле (ту, со спины, которую все равно следовало вырезать, если я собиралась носить эту рубашку сама) и перевязала раны — этому меня отчим тоже научил. Сквозь повязку проступили два пятнышка крови, побольше и поменьше, но дальше они не разрастались, и я решила, что принятых мер достаточно. Тонх сказал, что это все ерунда, что в детстве он как-то рассадил ногу до кости об острый осколок ракушки. Он продемонстрировал шрам на подошве в качестве доказательства, но я велела ему не хорохориться и не напрягать пострадавшую конечность, пока раны не затянутся. Тем не менее грести он сел вместе с остальными, ибо все эти события никак не избавляли нас от необходимости продолжать путь на север.