Диана Удовиченко - Имперский ястреб

Я доставлял престарелому магу немало хлопот: то и дело ввязывался в драки с соседской ребятней. Причем почти всегда выходил победителем – приютская закалка давала о себе знать. Забывал выполнять его поручения, воровал из кабинета мелкие деньги, несколько раз порывался сбежать из дома. Третировал несчастного Бродягу. А когда дяде Ге приходила фантазия провести со мной магическую тренировку, устраивал в его лаборатории настоящий тарарам, словно в ней побывала добрая сотня прыгунков или фаари. Но никогда, повторяю, никогда дядя не опускал рук. Он ни разу не попытался ударить меня, а самое страшное ругательство в его устах было: «тунеядец, никчемный мальчишка!» Самое жестокое наказание – многочасовая магическая тренировка, что, в итоге, должно было пойти на пользу только мне. Правда, не пошло почему—то. Он не демонстрировал явно свою привязанность, не подкупал меня подарками. Просто терпеливо превращал хищного зверька в человека…

– Наверное, для того чтобы помнить, – честно ответил я Лютому.

– Помнить что?

– Кем был и кем стал. Помнить добро.

– А я – чтобы ненавидеть, – болезненно оскалился Ом.

Ну что ж, такая точка зрения тоже имеет право на существование. Каждый сам выбирает свой путь.

– Ты уже догадался, кто я? – спросил Лютый.

А что тут гадать? Меня и раньше удивляли эти нечеловечески светлые глаза, аристократическая наружность, серебристые волосы. Видно, папенька нашего капрала был эльфом. Отсюда и прическа: наверняка под ней скрываются необычной формы уши. Подтверждая мою догадку, Ом отодвинул шаджаб и откинул блестящую прядь. Ну… бывает хуже, конечно. Уши, почти нормальные, вполне средней величины, были только слегка заострены на концах.

– Моя мать была эльфийкой, – сообщил Лютый.

О—о, это серьезно… Обычно случается наоборот. Первозданные—мужчины охотно идут на связь с человеческими дочерьми. Думаю, обладая нашими женщинами, они лишний раз доказывают себе свою неотразимость. А вот чтобы гордая эльфийка связалась с человеком… Кем же он должен быть?

– Он был никем, – словно подслушав мои мысли, сказал Ом. – Так, молодой маг, бедный, неродовитый. И некрасивый к тому же. Зато мама была красавица.

Слово «мама» он выговорил с особой нежностью, удивившей меня. Я не собирался лезть к нему в душу, но, видно, Лютому пришла охота исповедаться. Пришлось слушать. Кстати, интересно было.

– Ее звали Кай’Анилаир.

Ого! Поднапрягшись, я вспомнил все, что вдолбил мне дядя Ге об эльфийских домах. Выходило, матушка Ома была из Дома Жемчужного тумана – то есть, принадлежала к правящему роду. Это у них перед именем ставится приставка Кай.

– А мое полное имя – Кай’Омлютаир.

Ну да, что в переводе означает – любимый сын из рода Кай, парень же сократил всю эту красотищу до прозвища – Ом Лютый. А я—то гадал, что за честное имя такое? Между тем, капрал, даже не потрудившись удостовериться, слушаю ли я, продолжал:

– Мамина семья приехала по приглашению императора на праздник Весеннего пробуждения. Отец, – он выплюнул это слово, брезгливо, как нечто омерзительное, застрявшее в горле, – показывал фокусы на площади. Не знаю, что было дальше, и как это произошло. Не интересовался. Но мама влюбилась в него. Ее родители остались в Виндоре для официальной встречи с императором. Мама сбежала.

Все же этот самый неизвестный отец, наверное, был необыкновенным человеком, если его, неродовитого, некрасивого и небогатого полюбила дочь правящего эльфийского рода. Чем—то он сумел привлечь прелестную Первозданную. Хотя… любовь – штука сама по себе загадочная.

– Она прожила с ним шесть лет, а потом у него появилась возможность сделать карьеру в Совете магов.

Ну, такое дураку не предложат. Если, конечно, за его спиной не стоит могущественный имперский клан с мешком денег наперевес. Значит, папаша Лютого был по крайней мере талантливым чародеем.

– Но сожительство с эльфийкой могло помешать его планам. И он выгнал нас, когда мне было пять лет.

Да, так оно и бывает. Имперский маг должен быть благонадежен как дубовый комод и чист, как жрец после бани, а связи с существами из других рас говорят о его подозрительных наклонностях. Хотя глупо ведь, глупо! Нет бы наоборот, налаживать отношения хоть с теми же с эльфами путем смешанных браков! Ну, что поделаешь, таковы наши реалии…

Лютый меж тем распалился не на шутку. Глаза побелели от ненависти, губы сжались в бледную нитку.

– Она молила его о пощаде, моя мама – гордая, неприступная, прекрасная, как белая лилия! Но он остался глух к ее слезам.

Силен мужик! Дерьмо, ничего не скажешь… Не знаю, что там у него с эльфийкой вышло, но хоть бы сына пожалел. Хотя кто будет думать о бастарде—полукровке, когда на горизонте неугасимой звездой маячит служба в Совете магов?

– Она вернулась в Аллирил, – уже почти кричал Ом. – Вернулась к своим родителям, убитая, раздавленная, уничтоженная, живущая лишь потому, что ее держала любовь ко мне!

Он выдохнул, закрыл глаза и еле слышно закончил:

– Они судили ее. И приговорили к смерти за измену роду. Ее родители – мои бабка с дедом – присутствовали на экзекуции, дед сам дал знак к исполнению казни.

Да, чистота рода для эльфов – предмет первостепенной важности. В принципе, судя по их стихам и песням, с коими меня в свое время знакомил тот же дядя Ге, Первозданные смотрят сквозь пальцы на супружескую измену, потерю невинности до брака, и прочие маленькие неприятности, подстерегающие каждую девицу или даму. Если она хотя бы чуть красивее гоблина, разумеется. Такие взгляды эльфов легко объяснить: они живут непозволительно долго. Вы сами попробуйте хранить верность дражайшей половине на протяжении без малого тысячи лет! Может быть, под благословенным небом Аматы и живут женщины, достойные такой жертвы, но я их пока не встречал. Но вот чего Белоглазые не прощают своим дамам, так это грехопадения с представителями низших, по их мнению, рас. То есть, можно сказать, с людьми (не думаю, что кто—нибудь из них опустился бы до любви с гномом, троллем, орком или гоблином – саймары не в счет, у них там что—то по—другому устроено, икру мечут, что ли?) Опять же, мужчинам – можно, если не кричать об этом на каждом углу. Ну, а чтобы девица, да из правящего рода, да еще и ребеночка прижила… Странно, что они не избавились от плода преступной страсти.

– Не знаю, что ими двигало, но они не убили меня, – Лютый опять будто угадал, о чем я думаю. – Отвезли в Виндор и сдали в воспитательный дом для полукровок.

Капрал надолго замолчал, будто вспоминая прошлое. Я тоже не подавал голоса. Страшное место… правда, страшное. По сравнению с детством Ома, мое – просто сплошное веселье и игра на цветущей лужайке. Полукровки, как правило это, опять же, наполовину эльфы, считаются позором для обеих сторон. Из дома для ублюдков в лучшем случае можно попасть в бродячую труппу. Хозяева таких театриков высоко ценят природную красоту эльфов и их звериную грацию. Из них получаются отличные канатоходцы, метатели ножей, из девочек – танцовщицы (впрочем, как и, главное, до какой степени, используются красивые девочки, лучше и не вспоминать). Если совсем не повезет, можно угодить в университет. В тайные лаборатории, разумеется. Для опытов. Так что Лютый еще легко отделался. Хотя я понимаю, конечно: до пяти лет рос рядом с матерью, любимый, обласканный. А потом все так неладно повернулось. Мне в голову пришла мысль, дикая, но показавшаяся совершенно логичной: