Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — грандпринц

Раздался негромкий звук, словно нервы все-таки лопнули, но не у меня. Посреди комнаты появилось призрачное лицо таких размеров, что подбородок касается пола, а лоб уходит в полутьму свода.

Я с изумлением всмотрелся в чудовищно огромную голову, занимающую половину комнаты, умные глаза, высокий лоб и бесконечно порочное выражение лица в целом.

— Ты кто? — спросил я настороженно.

Он всматривался в меня с таким же напряженным интересом.

— А ты?..

— Я человек, — ответил я.

— Этого мало, — произнес он. — Человеками населен мир… Но ты, как мне кажется, из Древних. Недаром же видишь меня без всяких заклятий.

— Мало ли что кажется, — сказал я. — Выгляжу старым?

Губы чуть искривились в презрительной усмешке.

— Ты знаешь, о чем я. Когда наши отцы сошли с небес и, облекшись плотью, вступили в связь с земными женщинами, люди уже существовали… хотя вас и было еще мало. Тогда и родились мы, нефилимы и стоккимы, самые совершенные существа на свете…

— Что? — переспросил я, не веря своим ушам. — Нефилимы?.. А разве вы в самом деле существуете?.. Не перетопли?

— Как видишь, смертный…

Я пробормотал ошалело:

— Я думал, это только сказочка… ну, игра ума… развитие некоторых философских идей… Ну, как всегда у философов, слово за слово, концепция за концепцией, а в морду уже в конце, когда доводы действительно исчерпываются, а не сразу, как у простолюдинов…

Толстые губы презрительно искривились, а глаза чуть сощурились.

— Нет, смертный. Мы существовали всегда… по вашим меркам.

Я сказал все еще потрясенным голосом:

— Если вы от связи падших ангелов и распутных женщин непристойного поведения, как сказано в Святом Писании, то это не всегда, хотя и весьма давненько! Ладно, это так, маленькое уточнение…

— …которое служиттебе, — проговорил он, — чтобы позволить набраться духа, как если бы поймал противника на мелкой лжи.

— А почему нет? — спросил я. — Самооценку нужно поднимать любыми доступными способами. Если один сильнее, то второй должен быть… гм… красивее. Кто из нас красавец, думаю, спорить не будем.

Он фыркнул.

— Сила — красиво всегда! Сила и мощь — прекрасны!

Я сказал саркастически:

— Ну да, каждый нефилим свое болото хвалит! На чем и погорели.

— Мы были совершенны, — сказал он, — однако Создатель наше появление не одобрил.

— А вот этого не надо, — возразил я.

— Чего?

— Передергивания, — сказал я. — Он не одобрил ваши великие злодейства, а не ваше появление на свет! Вы же людей жрали живьем!.. А сейчас ты здесь зачем, людёв пугать?

Он поморщился.

— Я заточен, как и мои уцелевшие братья, в толщу камня. Это все, что нам доступно… Здешние монахи однажды нашли заклятие, как разговаривать с нами…

Глава 10

По ту сторону двери раздался встревоженный голос Еварды:

— Ну что там?.. Ричард!.. Там летучие мыши есть?

— Мышей нет, — ответил я, но бросив взгляд на призрачного нефилима, торопливо добавил: — Зато какие тут великолепные и толстые летучие крысы… Погоди минутку, сейчас поразгоняю…

Нефилим продолжал морщить губы, за дверью послышался горестный вскрик.

— Может, лучше вернемся?

— Исчезни, — велел я нефилиму. — Как-нибудь поговорим в другое время.

Его лицо задрожало, теряя краски и объем, начало истаивать, я выждал время и распахнул дверь.

Еварда, хоть и держится в отдалении, отшатнулась в неожиданности.

— Что… уже?

— Да, — ответил я гордо. — Лик мой был так ужасен, что они исчезли.

Она пугливо заглянула, вошла, торопливо огляделась.

— А… куда?

— Убились о стену, — сказал я и показал на стену. — Об эту. Все до одной. Наверное, это ритуальное. А что?

Она вздохнула с облегчением.

— Я даже на их трупы не смогла бы смотреть. К счастью, как я понимаю, это были призрачные крысы.

— Такие бывают?

Она посмотрела свысока.

— Что ты за дикарь?

— Еще тот, — пробормотал я. — Насколько понял, вон там вход в библиотеку?

Дверь узкая, явно не церемониальная, а когда я ее открыл, старая лестница с сильно стертыми ступенями повела вниз, а там медленно и торжественно начало открываться с каждым шагом просторное помещение.

Полки с толстыми древними книгами справа и слева от пола и до свода, а еще четыре такие же полки, прикрепленные к потолку металлическими скобами, находятся посреди зала.

У дальней стены камин, в нем груда наполовину сгоревших дров, подернутых сверху толстым слоем серого пепла.

Когда мы осторожно приблизились, пепел беспокойно зашевелился, с краю даже невесомо приподнялся в воздух и лег обратно.

— Ничего себе, — сказал я, — это же сколько они копили…

Она сказала быстро:

— Хватай побыстрее да вернемся! Не нравится мне здесь.

Я потянул носом воздух, что наполовину из пыли, огляделся.

— Да, это не розарий, но у нас еще уйма времени…

— Все равно, — проговорила она сердито, — мне это не нравится. Бери книги!

— Сейчас, — сказал я, — сейчас… Здесь их слишком много. Надо сперва сориентироваться. Думаю, здесь какой-то порядок все-таки был…

— Какой?

— Скажем, исторические хроники в одном углу, магические свитки в другом, фолианты с описанием зелий в третьем…

Она задумалась, потом повернулась к камину. Пока я рассматривал книги, она протянула в сторону камина руки и заговорила медленно и торжественно, повышая и понижая голос.

Я ощутил неладное, пепел исчез, под поленьями вспыхнули крошечные оранжевые огоньки, начали поспешно и жадно лизать высохшее за сотни лет дерево.

— Остаемся? — поинтересовался я довольно.

Она недовольно качнула головой, взгляд неотрывно устремлен на разгорающееся пламя, даже губу закусила, а нежное лицо приняло жестокое и неприятное выражение.

Огонь разгорелся жарче, поленья очень быстро начали превращаться в багровые угли, что потрескивают, остывая, тихо и умиротворяюще, по стенам заскользили темно-вишневые тени.

Я держался настороженно, даже отступил на шаг и на всякий случай обнажил меч. Ее пальцы все так же вытянуты в сторону россыпи багровых комков и подрагивают от непонятного напряжения.

Слова заклятия начали ускоряться, наползать друг на друга, она закинула голову к своду и прокричала последние слова надрывно и с хрипом в голосе.

Багровые угли не шелохнулись, но там все охватило оранжевым огнем, что взметнулся таким жарким столбом, я даже отступил на шаг и невольно прикрыл лицо ладонью, но Еварда осталась, только лицо ее стало красным.