Наталья Колесова - Прогулки по крышам

– Ну раз так поздно, – снова заговорил Борис, – отведу-ка я ее домой и полечу по холодку.

– Не спеши, – посоветовали уже из-за его спины. Борис не обернулся.

– Почему?

– Ты все равно ее уже зачаровал, выманил из дома. Зачем же зря время терять?

А это что еще значит? Агата упорно смотрела в лицо Бориса. Угол рта Дегтяра приподнялся. На усмешку это похоже не было.

– Мы же не трогаем детей и подростков? – повторил с легким сомнением.

– Не трогаем, – согласились в отдалении. – Малыш шутит, да, Малыш?

– Это я шучу? – поинтересовались опять за Агатиной спиной. Так их двое! – Ты веришь, что он не охотится на нашей территории? Гляди, выманил девчонку из дома, зачаровал, практически приготовил – и теперь собирается вернуть ее обратно в «холодильник»! Так кто из нас все-таки шутит?

Агате не нравилось лицо Дегтяра. Она становилась все менее знакомым, все менее… человеческим. Обострялись скулы. Темнели веки и губы. Казалось, даже начали гореть глаза. Насчет клыков под сомкнутыми губами Агата и думать боялась. Он что, собирается драться со своими? Из-за нее? Да что ж за несчастье такое? Почему из-за нее все время дерутся? Хватит ей Келдыша!

Присев, она выскользнула из жестких пальцев Бориса. Развернулась с сердитым:

– Никто меня не зачаровывал, понятно?!

Малыш стоял перед ней: молодой, невысокий, чем-то даже похожий на Димитрова. Казалось, что его лицо слегка колышется – как струится отражение в потревоженной воде. Второй стоял поодаль – повыше, потоньше, с бесцветными «альбиносными» волосами.

– Мы – просто – гуляем, – раздельно сказала Агата Малышу – может, так лучше поймет? Она не успела заметить, как его спутник оказался рядом. Бледный, старый. В перчатках. Глаза его отливали красным – может, и вправду, альбинос?

– Она что, нас видит? – недоверчиво спросил Малыш.

– Охо-хо-о! – вздохнул Борис. – Ну видит. Ну слышит. Давайте-ка проводим ее домой и забудем, что мы друг друга видели и слышали…

– Нет, а как это? – Малыш в поисках поддержки оглянулся на старика. – А с чего это? Нам же говорили…

Старик плавно, медленно поднял руку – подчеркнуто медленно, чтоб не напугать ни Агату, ни напряженного Бориса. Провел пальцем по ее щеке: даже сквозь перчатку ощущался твердый коготь. Агата мотнула головой, уклоняясь от прикосновения – и от взгляда.

Вампир опустил руки на пояс плаща. Сказал задумчиво:

– Странных ты выбираешь себе подружек, Боря! То приводишь к нам поделку людей-магов, то среди ночи гуляешь с девочкой, способной видеть вампиров. Как ты ее нашел?

– Случайно. Все, поговорили. Пошли домой.

Борис опять ухватил ее за локоть и потащил прочь. Агата оглянулась – вампиры смотрели друг на друга.

– Не оглядывайся, – буркнул Дегтяр.

– У вас будут из-за меня неприятности?

– Гораздо меньшие, чем у тебя из-за меня.

– А какие?..

– Боря, подожди.

Дегтяр втолкнул ее в двери и только потом обернулся. Двое уже стояли рядом. Агата не помнила, чтобы Борис так стремительно двигался: старался быть похожим на людей? При ней не «охотился»? Или у вампиров тоже есть разные по силе? Старик махнул на Агату рукой со снятой перчаткой. Пустые перчаточные пальцы слабо шлепнули.

– Ты должен был предупредить о ней.

– Вот и предупреждаю. Сейчас.

– Она нас видела.

– Экая беда! Меня она тоже видела. И что с того?

Вампиры опять переглянулись.

– Так не должно быть, – неуверенно возразил Малыш.

– Не бойтесь, – с насмешкой сказал Борис, Малыш мгновенно взъерошился (ну точь-в-точь Димитров!), – при встрече она вас не узнает. Правда ведь?

– У меня память плохая на лица, – подтвердила Агата. Подумала и добавила: – И вообще зрение слабое.

– Достаточно? – спросил Дегтяр. – Тогда прощайтесь. Закрывайте дверь, девушка.

Агата только сейчас сообразила, что он избегает называть ее по имени. В интернате говорили что-то про власть имен…

– До свидания, – вежливо сказала она. И встретилась взглядом с Малышом. Он смотрел в ее глаза не отрываясь. Зрачки его прямо-таки пылали. Молодой вампир поднял руку и поманил Агату пальцем.

– ИДИ КО МНЕ, – вкрадчиво шепнули ей в самое ухо.

– Ха-ха! – сказала Агата и захлопнула дверь перед его носом.

Келдыш и Дегтяр орали друг на друга. И продолжалось это уже довольно долго. Начали они при Агате, потом выставили ее на кухню – точь-в-точь родители, начитавшиеся педагогических журналов, где советуют не травмировать ссорами психику ребенка. Даже сквозь закрытую дверь слышны были выражения, которыми мужчины обменивались. Начать записывать, что ли? Чтоб ввернуть при случае…

Агата сидела на диванчике и часто вздыхала. Не хватает еще, чтобы из-за нее ссорились друзья! Потом расстраиваться надоело. Агата поставила чайник – может, у них в горле от крика пересохнет, и они выдохнутся? И захотят пить. И есть? Агата заглянула в холодильник. Кроме бутербродов и яичницы, готовить она ничего не умела. Да и зачем? Ведь есть же бабушка. Агата сделала несколько гигантских бутербродов с колбасой и сыром и опять уселась на диванчик. Взрыкивания за стеной делалось тише – и правда устают…

Агата жевала и думала. Если уж Ловец не мог найти сбежавшую Анжелику, то что может сделать она? Все возлагают на нее какие-то надежды – учителя, одноклассники, бабушка, Шрюдер… Теперь вот еще Борис. Это здорово давит на психику – точно она у всех взяла в долг и не может отдать. Один Келдыш ничего не ждет и не требует. Хотя из-за нее, Агаты, у него лишние болячки, неприятности и дефективный кристаллизатор. Или правильней сказать – дефектный? Кристаллизатор, «хапнувший» чужую магию. Кристаллизатор, принимающий ее за свою «хозяйку». Агата жевала все медленней…

За стеной опять рявкнули. Агата, вздрогнув, подскочила. Распахнула дверь и крикнула в коридор:

– Хватит уже ругаться! Я из-за вас даже свои мысли не слышу!

Бормотание. Из гостиной большими шагами пришел Келдыш, отодвинул Агату с дороги, распахнул холодильник и уставился внутрь.

– Я чай согрела, – с надеждой сказала Агата.

– Чаем тут не поможешь! – буркнул Келдыш.

– О, бутербродики! – радостно сказали над Агатиным ухом – Борис, как всегда, появился бесшумно. Кинул взгляд на каменную спину друга, выдвинул из-под стола табурет и деликатно примостился рядом с бутербродами. Надкусил один, безмолвно закатил глаза к потолку, изображая неземной восторг. Агата фыркнула.

Келдыш хлопнул дверцей холодильника – резина смягчила удар. Прислонился задом к столу. В руке у него была фляжка с чем-то золотисто-коричневым. Он сделал большой глоток, отдышался – видно, напиток был крепким, – и сказал севшим то ли от спиртного, то ли от долгого крика голосом: