Трон великих Предков - Ellerillen
Конь Тамая запнулся, и начал падать, а Шоуки сообразил, в чём дело - до его мистических чувств наконец добралось облако мелких свинцовых пулек, траектории многих были сильно искажены Тамаем, но… Он просто не совладал с общей массой…
— Волна! — рявкнул Шоуки, уже понимая, что кариты рядом с ним просто не успеют среагировать, и самостоятельно смещая те маленькие пульки, что шли в сторону отряда. К счастью, стояли все кучно на узкой полузаросшей дороге, и стальной дождь, сильно ослабленный расстоянием, осёк листья и ветви вокруг, прошёл выше, и частью всё же был сметён мощной волной духовной энергии.
Листва шуршала, будто от обрушившегося с небес града, а конь Тамая и вовсе упал, благо, всадник его успел выскочить из седла, и ловко перекатившись, шмыгнул в кусты, утянув за собою все лепестки Хризантемы. А со стороны холма, заволоченного пороховым дымом, грохнуло снова.
Так быстро?! Они же долго перезаряжаются…
Но хоть старшие кариты вовремя среагировали теперь, без понуканий, и отбросили мелкое железо назад и в стороны, будто частым гребнем пойдясь по обволакивающей дорогу растительности - вниз посыпалась листва и мелкие ветки.
— Картечь! — донёсся откуда-то сзади крик, кажется, Алана. А и точно - будущий император рвётся вперёд. Шоуки придержал грубо нетерпеливо перетаптывающегося коня, и, заметив страшное, выругался, цепляясь даром за конскую сбрую.
***
Вот что-что, а грохот пушечного выстрела Алан совершенно не ожидал здесь услышать. Вернее не пушечного - слитный грохот батареи змеевиков это напоминало, и напоминало удивительно сильно. Одна из разработок королевских литейных - стволы некрупных пушек собирали не из полос с кольцами, а из скрученых особым образом лент, что придавало конструкции жёсткость и облегчало её многократно. Увы, хорошая на бумаге задумка хоть и воплотилась в чугуне, но всё равно оказалась несколько тяжелее задуманного, и, кроме того, была весьма требовательна к качеству снарядов и не обладала нужной точностью. Тогда предназначение орудия пересмотрели, немного изменили габариты, и собрали в батареи по пять штук и в три этажа на один лафет, поменяли затворный механизм хитрым образом, и надумали снаряжать картечью. Получилось довольно странное, но в целом сравнительно эффективное оружие для противостояния толпе или просаживания заряда стационарных щитов беспорядочным и относительно кучным огнём. До сих пор это чудовище, прозванное змеиной гармоникой, ещё не применяли (вроде как) и с десяток образцов пылились на складах одного из фортов. А ещё две находились в оружейных дворца, из них шумно и весело грохотали холостыми по праздникам.
Такая диковинка, которую не очень понятно, к какому делу приткнуть.
Вопрос - что оно забыло здесь?!
И одно ли оно? В любом случае - для каритов это должна быть та ещё головная боль. И вообще - совладают ли они с частыми выстрелами из гармоники и впечатляюще секущими лес пульками?
— Картечь! — рявкнул Алан, поворачиваясь к телохранителям, и, подавая пример, пришпорил коня, бросая его вперёд. У Люка с Диланом при себе имелись весьма мощные амулеты как раз против быстрых физических объектов малой массы, и в столь ровном эфирном поле они должны были работать даже лучше расчётных значений. Да и сам Алан мог выставить нужный щит и подпитывать его длительное время. Втроём они несомненно перекроют дорогу, дав отряду возможность сберечь силы и развязав руки.
Сгрудились все на дороге довольно кучно, но сильный, крупный конь, которого выделили будущему Императору, попёр вперёд как таран, сперва растолкав скакунов каритов, затем врезавшись в кучку жрецов и слуг. Кони тех отшатывались, топтались пытаясь уступить дорогу и пофыркивая, пока чёрный жеребец пёр вперёд, сильно замедлившись.
В какой-то момент высчитывающий секунды между залпами Алан поймал вдруг взгляд жреца, полный холодной решимости, запоздало уловил движение, которым тот сорвал с пояса почти декоративный ритуальный нож, замешкался, подбирая чары щита, что сработают в такой тесноте без огрех, но - обошлось. Лошадь, на которой восседал жрец, вдруг с испуганным ржанием вскинула и странно завернула голову назад, из-за чего жрец пошатнулся, и запоздал с нанесением удара, а потом и вовсе едва не вылетел из седла, когда его лошадь присела на круп, продолжая заворачивать голову и сучить передними копытами. По другую сторону от его коня происходило что-то похожее, в вывешенную совсем близко к телу защиту ударил нож, и бессильно соскользнул, а потом всё и вовсе смешалось в кашу.
Господин Томори, чтоб ему пусто было, прокричал что-то, понукая своих подчинённых к действию, пока их кони странно шарахались, спотыкались и выкручивали головы, Спереди и сзади в эту давку влетели кариты, в воздухе заметались ножи и клинки, замирая и подрагивая, когда две воли начинали биться за контроль над оружием, раздались первые крики боли и ругань.
Со стороны развилки снова грянул залп, и снова зашуршала вниз подрубленная листва, осыпаясь вниз. Алану ничего не оставалось, кроме как понукать коня и гнать его вперёд, растягивая и на него сероватое марево щита и на ходу пытаясь выправить его форму - сложные очертания всегда жрали куда больше эфира и внимания.
Позади раздался звонкий и весьма “воинственный” крик, явно принадлежавший Амарими, и северянин оглянулся, увидев, как молодой принц сцепился с подозрительно ловко орудующим ножом молодым жрецом. Ну, во всяком случае, пока того не выбило из седла крупным куском льда. Волна духовной энергии ударила в лицо довольно ощутимо, сбивая большую часть зависшего в воздухе железа, и конь Алана наконец вывалился из давки, проскочив между старших каритов первой линии, сейчас усиленно подавляющих ожидаемое предательство жрецов. Вернее, самым первым в линии стоял Шоуки, с совершенно взбешённым видом выкрикивающий команды, которые едва удавалось расслышать в криках, ржании лошадей и звоне метала.
И грохоте змеевиков.
Телохранители отставали, завязнув в куче мале из людей и лошадей, они просто не успевали задействовать амулеты, часть каритов отвлеклась и ушедшая навстречу картечи волна была так себе. Алан закусил губу, отчётливо понимая, что сам начал свалку своим необдуманным порывом, и выкинул вперёд плетение щита, влив в него столько силы, что дыхание перехватило на мгновение от боли в груди, а жилы в запястьях начало будто бы выкручивать раскалёнными щипцами. Однако - сработало. Перламутровая плёнка, перегородившая дорогу, всколыхнулась от ударивших в неё сотен картечин, да так и осталась стоять, осыпав железо к своему подножию.
